На огородах перекликаются совы. Помню, пять лет назад огромная сова повадилась сидеть возле дома на столбе. Словно выслеживала моего тайского кота. Думаю: это была плохая примета – весной кот умер. С тех пор этих птиц вблизи я не видела.
Через некоторое время просыпаюсь и думаю: а как же коты? Выхожу на улицу. Моня с заиндевевшими усами возвращается в дом. Потом является Волчок. Потом Дружок. Хорошка исчезает до утра.
Огонь в печи прогорел, тлеют угли. Коты с остывающей лежанки перемещаются на кровать. И я не против – ведь это живые грелки. Большая часть котиков ложатся на дубленку в ногах. А на подушку вступает Зефирчик. Из-за белой шубы у неё репутация кристально-чистой. Я сплю на боку и чувствую, что мне на плечо навалился кто-то большой и плюшевый. Это задремал смиренный Шеба. Я изображаю, что хриплю, и прошу:
– Шеба, не души меня!
Но он не понимает и сонно мурлычет.
Я ложусь поздно, но и встаю поздно. За окнами вовсю светит солнце. Джим тихо попискивает. На полу лежит пустой лоток из-под куриной печёнки. Я вспоминаю, что он находился в пакете и был полным. Я собиралась сварить из него кашу для котов и собак. Вчера каша была с менее привлекательным продуктом – костным фаршем. К ней животные почти не прикоснулись, зато ночью кто-то из них порвал пакет, висевший на гвозде, печёнка упала на пол и её съели котики. Почему Джим не пресёк этот беспредел лаем?
Обычно из пакетов ворует Дружок, а Джим с ним очень дружен и скрывает его грехи. Вот и сейчас собака пищит от умиления: как ловок Дружок!
Коты переместились на тумбочку и глядят на меня – множество ушек и круглых глаз.
– Дружок? Это ты своровал?
Он охотно откликается, словно поясняет:
– Ми-ки-кик. Воровал один, но ели вместе.
На чердаке слышен шум и кошачьи вопли. Я заглядываю в кладовку, откуда ведёт лестница на чердак. Вверх бросается кто-то большой и лохматый. Это соседский Пушок пришёл навестить кошек. Но получил нагоняй от вздорной Хорошки, которая вернулась домой.
Итак, котики снова в сборе. Они укладываются спать, чтобы, едва свечереет, открыть двадцать горящих глаз.
Джим – следопыт и мышелов
Джима я взяла у прежней хозяйки взрослым. Она утверждала, что ему восемь месяцев, но, думаю, было не меньше года. Чёрно-рыжий пёс приветливо вилял хвостом.
– Не думала, что он вырастет таким большим, – заметила она, и тут же сообщила, что Джим появился на свет от чистокровной немецкой овчарки. Отец был неизвестен – то ли такой же породы, то ли дворняга.