На следующий день, как только город погрузился в темноту, раздался вой сирены и над городом разразилась битва. Десятки прожекторов нащупывали в небе смертоносные крестики самолетов, шрапнель зенитных снарядов барабанила по улицам, точно град, грохот зенитных орудий и рев самолетов заглушали звонкие разрывы зенитных снарядов. А в городе слышались оглушающие, вызывающие содрогание земли разрывы бомб. Заполыхали пожары. Город ощетинился копьями прожекторов и шквальным огнем зенитных орудий.
Утром по радио сообщили, что над городом было отмечено не менее двухсот самолетов противника, которые бомбили город всю ночь до рассвета, но доблестные летчики и зенитчики сбили более двадцати из них.
Бомбежки продолжались каждую ночь, и ребят отправляли ночевать в метро. Уже с вечера в вестибюле станций метро выстраивалась очередь из горожан: все желали занять мягкие места в вагонах. Самые лучшие места получали женщины с детьми, а Лариса с друзьями устраивались на платформах или в тоннеле. В метро скоро обжились, появились библиотеки, кружки для школьников, читались политические доклады и лекции, и даже устраивались торжественные мероприятия. Бомбежки весь июль и до середины августа были такой силы, что даже не выдерживали перекрытия метро и на перегоне между станциями Смоленская−Арбат обрушилась кровля. Вскоре был разрушен метромост и вестибюль станции Арбатская, где погибли десятки москвичей, спускавшихся в этот момент в убежище. Но метро спасало, и было понятно, что без метро погибших москвичей было бы несравнимо больше.
Город защищался, и противник нес потери. Двадцать пятого июля по радио сообщили, что на площади Свердлова будет выставлен один из сбитых юнкерсов, совершавший налет накануне. Москва потянулась на площадь и смогла увидеть поверженный боевой фашистский самолет в пробоинах и отметинах после тяжелой посадки возле города. Истерзанный и уже не опасный самолет врага придал уверенности горожанам: проходя мимо него, все видели, что это только изрядно побитое, с мятой обшивкой механизм, а не деспот небесный, полет которого страшен, а он сам неуязвим.
В первых числах августа над Москвой разгорелось очередное сражение, и на следующий день Москву облетела весть о том, как молодой советский летчик Талалихин на своем курносом И-16 таранил над городом немецкий Хейнкель, не позволив ему отбомбиться на город. Ликованию не было предела, и еще более было радостно от того, что летчик остался жив и стал героем, примером для всех.