Кусок упрямой плоти, подумал Гримберт с каким-то болезненным уважением. Явно провел в доспехе не один десяток лет, тот украшен сигнумами битв со всех сторон, точно птичьим пометом.
– Благодарю за приглашение, – Ягеллон взглянул на Шварцрабэ без злости, но явственно подчеркивая сухостью голоса разделяющую их пропасть. – Однако вынужден его отклонить. С минуты на минуту господин приор возвестит о начале службы, а мне бы не хотелось пропустить литургию, восседая за кружкой.
Он вежливо кивнул им и тоже удалился, неестественно прямой, с высоко поднятой головой.
Даже не орел среди ворон – павлин на курином подворье, с желчной усмешкой подумал Гримберт, прав был старый Томаш. Судя по говору, безусловно лехит, да и черты подходящие. И, как все лехиты, пыжится от гордости, несмотря на то что беден как церковная мышь. Если бы хотя бы часть его гонора можно было переплавить в золото, он стал бы богаче императорского казначея.
– Что думаете? – осведомился Шварцрабэ у Гримберта и Франца, потирая руки.
То, что его предложение оказалось отклонено, кажется, немало его не огорчило. Вероятно, все поражения в своей жизни сир Шварцрабэ привык встречать с легкостью и улыбкой. Гримберт мрачно подумал о том, какую улыбку тот выжал бы из себя, доведись ему побывать в шкуре маркграфа Туринского.
– Думаю, старый рубака прав. Лет пять назад этот поединок мог закончиться иначе.
Шварцрабэ взглянул на него с веселым изумлением:
– «Старый рубака», сир Гризео? Хотите сказать, вы его не узнали?
– Я недавно в этих краях, – осторожно ответил Гримберт. – И не имею удовольствия быть знакомым со здешними рыцарями даже заочно.
– Я сразу заподозрил, как только увидел все эти бесчисленные сигнумы, и только сейчас вспомнил. Это ведь Красавчик Томаш из Моравии, не так ли, сир Бюхер?
– Совершенно верно, – пухлый Франц попытался кивнуть с небрежным достоинством, как взрослый. – Это он и есть.
– Досадно, что мне не удалось толком переброситься с ним словом!
– Ну и кто таков этот Томаш? – сухо поинтересовался Гримберт. – Хотя подозреваю, что Красавчиком его нарекли не случайно, в этом качестве он затмил бы многих известных мне сердцеедов.
Шварцрабэ искренне рассмеялся:
– Вы сразу понравились мне за свое чувство юмора, старина. Сир Томаш фон Глатц, быть может, не первое копье герцогства, но определенно пользуется известностью.