– Сколько людей вы собираетесь убить? – спросил он.
Джулия Ротман задумалась.
– Точно подсчитать довольно сложно, доктор Сан, – ответила она. – Но по самой меньшей мере – тысячи. Много тысяч.
– И все эти тысячи будут детьми?
– Да. По большей части – двенадцати-тринадцати лет.
Она вздохнула.
– Не стоит и говорить, что это очень, очень прискорбно. Я обожаю детей, пусть и рада, что у меня самой их никогда не было. Но таков план. И должна сказать, что психологический эффект от гибели такого количества молодых людей может принести немалую пользу. Вас это беспокоит?
– Ни в коем случае, миссис Ротман, – покачал головой доктор Сан.
– У кого-нибудь есть возражения?
Никто не сказал ни слова, но уголком глаза миссис Ротман заметила, как нервно заёрзал в кресле Макс Грендель. Ему было семьдесят три года – самый старый из всех собравшихся, с обвисшей кожей и пигментными пятнами на лбу. Он страдал от болезни глаз, из-за которой они постоянно слезились. Сейчас он промокал глаза платком. Трудно было поверить, что когда-то он был командиром немецкой тайной полиции и однажды лично задушил иностранного шпиона в концертном зале во время исполнения Пятой симфонии Бетховена.
– Подготовка в Лондоне завершена? – спросил австралиец.
– Строительство в церкви закончилось неделю назад. Платформу, баллоны с газом и все остальные механизмы привезут сегодня к вечеру.
– Сработает ли «Незримый меч»?
Леви Кролл, как и обычно, говорил прямо и по делу. Он пришёл в Скорпию из Моссада, израильской секретной службы, и до сих пор считал себя солдатом. Двадцать лет он засыпал с 9-миллиметровым пистолетом «ФН» под подушкой. А потом он однажды выстрелил. Леви был здоровяком, бо́льшую часть его лица закрывала борода – вместе со следами увечий. Пустая левая глазница пряталась за повязкой.
– Конечно, сработает, – резко ответила миссис Ротман.
– Его тестировали?
– Мы тестируем его прямо сейчас. Но хочу вам сказать, что доктор Либерман – настоящий гений. Проводить с ним время невероятно скучно – уж я-то знаю, я с ним общалась больше, чем мне хотелось бы. Но он создал совершенно новое оружие, и, в чем самая его прелесть, никто из мировых экспертов даже не представляет, что это такое и как оно работает. Конечно, в конце концов они разберутся, на этот случай у меня тоже есть планы. Но к тому времени будет уже поздно. Улицы Лондона будут усеяны трупами. Это будет худшая трагедия из всех, что произошла с детьми со времён Гаммельнского крысолова.