– Далеко еще? – спрашиваю я, потому что готова поклясться, что мы спустились уже этажа на три. Мой голос эхом разносится по ступеням и растворяется во мраке. Каспер не отвечает, и я чувствую, как у меня внутри раздражение борется с тревогой. – Каспер, ау…
Сделав еще шаг, я вдруг наступаю на что-то комковатое и мокрое. Неведомое нечто продавливается подо мной и лопается меж пальцев. Я вскрикиваю, отшатываюсь и падаю пятой точкой на лестницу. Затем лихорадочно трясу ногой, пытаясь стряхнуть странную массу, на которую наступила, а в голове уже вертятся мысли о трупе, который чем-то напомнил Каспер варенье. Живот скручивает, и я чувствую, как к горлу подступает желчь. Сцепив зубы, я глубоко дышу, надеясь не заблевать все вокруг, и тихо ненавижу Каспер за то, что она меня во все это втянула.
– Господи, господи, господи.
– Эви! – вдруг говорит Каспер, причем так громко и резко, будто уже минуту не может меня дозваться. – Успокойся.
– Почему ты мне позволила на него наступить?! – взвизгиваю я.
– Что? – изумляется она. – Да нет, Эви, это не… а, ты ведь не видишь здесь ничего, да?
Мгновение спустя Каспер вдруг вспыхивает бледно-серым светом, который после долгой прогулки в темноте режет мне глаза. Я быстро смотрю вниз и вижу, что наступила не на труп, а на что-то красное. Секунду спустя до меня доходит, что это и впрямь похоже на лужу разлитого малинового варенья. Вот только у варенья корней нет, а у этой комковатой массы есть щупальца, которые исчезают в каменном полу. Не знаю, что это за масса, но в подвале ее много. Оглядывая комнату, я насчитываю по меньшей мере двадцать красных куч.
В центре комнаты стоит стол, а на столе лежит тело. Убедившись, что я цела, Каспер устремляется к нему. Я заползаю еще на несколько ступеней повыше, чтобы потереть ступню о лестницу. Смелости, чтобы своими руками стереть с пальцев прилипшие комки, мне не хватает, поэтому я, шаркая ногой, иду к Каспер.
И чем ближе подхожу, тем быстрее забываю о странной красной массе, потому что воздух вокруг стола буквально вибрирует от энергии. У меня по шее и спине бегут мурашки, волоски на руках встают дыбом.
Мальчик на столе и впрямь сохранился отлично. Полагаю, он человек, вот только вряд ли люди бывают такого серого цвета – как истлевший уголь, который вот-вот рассыплется в пепел. Волосы у мальчика короткие и растрепанные, красные, как свежая кровь и лепестки роз. Он полностью одет, даже в ботинки. На фоне черного костюма его кожа кажется еще темнее. Вокруг холодно, но все равно немыслимо, что мальчик выглядит так идеально, если он и правда мертв. Скорее похоже, что он просто прилег вздремнуть на часок. Но когда я касаюсь шеи мальчика, она холодна и тверда, как глыба льда, и пульс нащупать мне не удается.