– Не могу я больше в этом концлагере, папа, – пожаловалась я, когда готова была снова разговаривать.
– Что же там такого ужасного?
– Сегодня вот у нас с Адамом был кризис из-за швейной машинки. Ничего не могу решать сама!
– Ого, настоящий кризис?
– Ну почти.
– Но так уж устроена продлёнка, все всё делают сообща. И так будет и в дальнейшем: люди собираются вместе и работают сообща и всем делятся.
– А я не хочу делиться. И с Бланкой делить комнату не хочу!
– Ты уже это говорила.
– И на продлёнке не хочу оставаться. Там меня ни на минуту в покое не оставляют! Не могу больше!
Папа вздохнул.
– Ты же сам любишь, когда есть возможность, побыть одному, – сказала я. – Тебе тоже нужно время, чтобы в тишине обо всём подумать.
– Верно, – согласился папа. – Но попробуй всё-таки сохранять спокойствие духа и на продлёнке.
– Как? – вспылила я.
У папы не было ответа, он лишь крепче сжал мою руку.
Новой сумкой я осталась довольна. В неё прекрасно умещались книги, а маме понравилась красная строчка. И Бланке тоже. Жаль только, что вскоре я снова страшно разозлилась. На этот раз – на Бланку.
Я была одна в нашей комнате. Мне стало холодно, и я включила отопитель. Приятно было сидеть в потоке тёплого воздуха и думать обо всём на свете. У меня получился настоящий час размышлений. Вот это я люблю!
Для размышлений необходим абсолютный покой. И мне повезло: во всём доме было на удивление тихо, не слышно ни барабанов из комнаты Юлле, ни нытья Бланки, и даже Данте занимался у себя в комнате.
Я растянулась на полу, задрала ноги, положила ступни на письменный стол и принялась размышлять о том о сём. На самом деле мне лучше всего думается, когда я плыву в лодке и ветер дует в лицо, но и лёжа делать это тоже приятно.
Я представляла, что, когда вырасту, стану исследователем мозга. Тётя Астрид – врач, она подарила мне книгу про мозг, очень интересную. Там, например, написано, что мозг отвечает за нашу память. У меня отличная память! Наша учительница Гина столько всего нам рассказывает и объясняет, но я запоминаю всё с первого раза. Это у меня от папы.
Я следила взглядом за падающими снежинками и думала: как ужасно, что столько детей вынуждены бежать к нам в страну, потому что у них на родине война. Потом вдруг внутренним зрением увидела вкусные бабушкины плюшки, вспомнила её саму и представила, каково было жить в прежние времена, когда о мобильных телефонах ещё никто слыхом не слыхивал.