– Кто это?
– Ничего серьезного. Коллега поздравляет. Ох, как же я от них устала. Хочу быстрей стать твоей женой, уволиться и улететь в Тоскану.
– Я люблю тебя, Тата.
– А я люблю тебя, Марсель…
Прошло 15 лет, а я так и не поняла, правильно ли поступила тогда. Конечно, дети это прекрасно, а один яичник – это ужасно. Но. Умом Татьяну не понять.
– Ваш кофе, – бариста рассек дымку воспоминаний и я переключилась на новый объект внимания. Фартук, бороду и свежемолотый аромат он носил стильно.
Размешивая против часовой стрелки пенное сердце, я отматывала хронометраж последних 15 лет. Когда успела переобуться из сандалий Таточки в разношенные кеды Татьяны Иосифовны? Права была Фима, тело – обувь души.
Что ж, мать, слишком часто ты гладила жизнь против шерсти. Наградой стали три шипящих подростка, четвертый размер правой груди и пятый левой. Яичник оказался мал, да удал. Как и отец-самец, с безупречной родословной по паспорту и бесконечными кредитными историями по факту.
«Маам, ты скоро? Кроссы найти не могу». СМС дочери окончательно вернуло в летящее «сейчас». Семейный марафон продолжается. Но надо ли бежать?
Определенно. Для ответа на этот вопрос чашки бодрящего недостаточно…
– Вероника, я дома, – поприветствовал поворот ключа, щелчок замка и глубокий вдох.
– Татьяна Иосифовна.
– Милая, я же просила не называть меня так. Даже в шутку, – я стряхнула снег и немного поежилась от прохладной грусти.
– А я просила называть меня Верой. Даже всерьез, – отозвался поворот на коляске, щелчок чайника и глубокий выдох. – Прости, мама, я нервничаю.
– Вера, ты все можешь. В тебя я верю больше, чем в себя. Пообещай, пожалуйста, что на этот раз будешь паинькой. Третья школа за два года.
– Нет, ма. Довольно, что я вжилась в новое кресло и ваш развод с отцом. Играть роль жертвы-инвалида? Лучше пожелай мне удачи.
– Удачи. Твоим одноклассникам и педагогам.
Свист чайника и двойной хохот заполнил кухню.
– Вера, а если серьезно, экзамены близко, – я щелкнула дочь по острому кончику носа и протянула мандарин.
– Надо бы подтянуться.
– Ага. Вот прям встану и подтянусь.
– Прости, – голос задрожал. Держись, Тата. Изо всех сил. Не ради себя. Ради нее.
– И ты. Прости. Давай лучше я заварю себе чай, а тебе кофе, устроимся поудобнее и поговорим про дух приближающегося Рождества. Скоро близнецы со сборов вернутся. Ты, кстати, уже придумала им подарки? А папе будешь дарить? – Вера осеклась, снова этот убегающий вглубь взгляд.