…В расписании приемных экзаменов был один только хороший момент: иностранный был последним. Все препятствия перед английским Михаил взял с запасом – одни пятерки, они-то, видимо, впечатлили преподавательницу английского языка, фамилию которой Михаил запомнил на всю жизнь: А.А. Табакенц. Она задавала вопросы не только по английской грамматике, там и трех вопросов хватило, чтобы вся картина стала ясной. Но женщина, видимо, была настоящим педагогом, она сумела разобраться, что перед ней юноша необычайного характера, незаурядных способностей и в разрушенной войной стране инженеры такого класса, каким может стать этот высокий парень, потеющий над прошедшим прошедшим временем, будут очень нужны. Четверка! Четверка, товарищи!! Прошел!!!
Удивительно ли, что Симонов, будучи выпускником Казанского авиационного института, считавший, что именно там он состоялся как инженер и как конструктор, говоря о студенческих годах, с неизменной нежностью говорил о Новочеркасском политехническом. Именно так – политехнический – с 1948 года стал именоваться институт, именно этого преобразования ждал Михаил Симонов, поскольку надеялся, что в политехе откроют авиационный факультет («А ведь там была даже аэродинамическая труба, представляешь?»).
Что запомнилась еще? Разгрузка угля на железнодорожной станции, создание футбольной команды для участия в первенстве области (в субботу – воскресенье он ездил домой к матери), велопробег на Кавказ… Танцы в городском парке… Субботники по благоустройству города… Своих товарищей по комнате в общежитии помнит, среди них был штурман «пешки» – пикирующего бомбардировщика Пе-2 Сергей Попов…
К этому времени наш герой во многом преуспел: он стал одним из лучших студентов вуза, уже то, что он стал Сталинским стипендиатом, говорит само за себя. Он стал одним из лучших спортсменов – и в беге, и в велосипедных гонках он неизменно был в числе победителей. Он, наконец, женился – его избранницей стала студентка химфака Александра…
Однако еще одна его избранница – авиация – все ускользала от него: авиационный факультет в институте решено было не открывать. И Михаил понял, что надо действовать, тем более что состояние здоровья Веры Михайловны стало значительно лучше. После совета с матерью и женой он отослал в МАИ заявление с просьбой о переводе.