– Да как тебе сказать, Ваня, у меня, пожалуй, не все тип-топ, как ты говоришь.
– Что такое, Михаил Петрович? Вы же, вроде, всегда фартовым мужиком были.
– Где-то наперекосяк пошло…
– Кто же вам дорожку смог перебежать?
– Да тут не кто-то перебежал, а, похоже, система против меня восстала.
– Что-то мудреное вы говорите, товарищ инструктор. А попроще нельзя?
– А попроще получится, что товарищ Табеев меня вон из Республики выставил.
– Эт-то какой же Табеев?..
– Да-да, тот самый, о ком ты подумал.
– Ни фига себе! Первого секретаря обкома себе во враги заиметь! Ну и что теперь?
– А теперь вот в Москву еду, вроде как в ссылку. Там все чужие, за места держатся, чужаков нигде не любят, а в столице особенно.
– Чего-то не усекаю я, Михаил Петрович. Все спят и видят, чтобы их в Москву перевели, а для вас в Москву – вроде как в ссылку. Это как же?
– А вот так! В Казани я кончил институт, при нем организовал конструкторское бюро, то есть был уже при месте – Главный конструктор как-никак. Работа у меня была любимая, легкие самолеты и планеры начали мы строить, а теперь там, в Москве – «Кто крайний? Я за вами буду».
– Да не кручиньтесь, Михаил Петрович! Вы-то точно прорветесь. Многие москвичи вослед скрежетать зубами будут. Характер у вас что надо. Конечно, на родине-то попроще было бы, ну да что поделаешь – жизнь.
– Это точно ты говоришь – жизнь. А Казань не родина моя. Меня много и до нее по стране помотало…
– Это вроде как «Мой адрес Советский Союз»? – засмеялся Иван.
– Точно, мы все родом из СССР, – и неожиданно для себя он вдруг рассказал Полтиннику, этому едва знакомому парню, с которым на учебном аэродроме один или два сезона помучился, про всю свою жизнь.