Что тропинка, что крыльцо были идеально вычищены – ни снежинки.
– Прошу, – Витольд открыл передо мной входную дверь. Я успела заметить на нем дверное кольцо в виде головы льва.
Переступив порог, мы очутились в большой светлой прихожей: голубые обои в мелкий цветочек, зеркало в золотой раме, белый туалетный столик, такие же белые вешалка и подставка для зонтиков. На второй этаж вела винтовая лестница. Пол застилал толстый ковер цвета незабудки.
– Здесь гостиная, – Витольд показал на дверь справа. – Здесь кухня и столовая, – дверь налево. – На втором этаже три спальни. Каждая оборудована ванной и прочими удобствами. Завтрак, обед, ужин будет по расписанию. Их ежедневно будут доставлять из дворца. В общем, располагайтесь, ронья. Выбирайте комнату и отдыхайте. Сегодня вас никто не потревожит. А завтра в полдень ждите визита Ее Величества.
«А во сколько ужин?» – очень хотелось уточнить мне, но не стала. Тем более за окном уже начинало темнеть, что давало основания полагать – еда близко. О том, что у меня нет ни сменной одежды, ни средств гигиены, я вспомнила, лишь поднимаясь по лестнице. Но Витольд уже успел уйти, оставив меня с этой проблемой один на один.
Двери комнат располагались треугольником: одна в торце коридора, и две по бокам от нее. На четвертой стене было окно, из которого открывался вид на заснеженный задний двор.
Я открыла первую дверь – и встретилась с недовольным взглядом Шапокляк. Она сидела у зеркала и пуховкой белила и без того бледное лицо.
– Прошу прощения, – кивнула я ей и быстро закрыла дверь.
Так, эта спаленка занята. А там было ничего, уютненько. Мои любимые зеленые тона в интерьере. Но, может, так везде?
Но нет, следующая комната была розовой, и в ней уже успела поселиться нимфа Белла. В момент, когда я заглянула внутрь, она возлежала на кровати, облаченная в белый кружевной пеньюар, и листала некий журнал.
– Спальня прямо свободная, – сообщила она мне сразу.
– Благодарю, – я растянула губы в улыбке и повернулась к двери в торце.
Эта точно моя.
Бордовая? Вы серьезно? Я так и застыла на пороге, оглядывая доставшуюся мне комнату. И вот эта вся позолота, лепнина… Балдахин над кроватью! Тяжелый, как портьерные шторы, а не невесомый полупрозрачный, как в спальне Беллы. Да здесь как в музее или… доме терпимости.