Последующие свидания и сексуальный опыт придавали мне сил, кружили голову, волновали и были очень человечными. К среднему возрасту большинство из нас проходит длинный извилистый путь – неудачные отношения, переоценка жизненных целей, разбитые сердца, разлуки, любовь, надежда и одиночества. Все это я видела в себе и в мужчинах, с которыми встречалась. У меня случался секс, от которого я впадала в эйфорию, и секс, от которого чувствовала себя грязной. Секс, который помог раскрыть чувственность, таившуюся во мне большую часть жизни, и секс, который заставил жаждать любви и близости. Секс, который получался неловким и неуклюжим, и секс, вспоминая о котором я поджимала пальцы ног от удовольствия.
Я откровенно рассказывала друзьям о свиданиях и сексе, обо всем без исключения – хорошем, плохом, злом[3], – и мне вновь и вновь твердили, что это необычные истории и их нужно записывать. Но мне хотелось не писать о своем опыте, а проживать его. В любом случае я не считала, что в нем есть что-то особенное, чем стоит поделиться. Браки разваливаются постоянно, и люди с этим справляются. Вот и у меня все было старо как мир и банально до неприличия. Но друзья настаивали. Они уверяли, что мои истории – смешные, поучительные и даже вдохновляющие. У каждого были сестры или подруги, которые после развода замкнулись в себе, не хотели никуда выходить и чувствовали себя ущербными и нежеланными. Эти женщины не восприняли свой новообретенный статус с той же бодростью и яростью, как я. Друзья просили встретиться с их сестрами или подругами – подбодрить, объяснить, как я справляюсь, донести до них, что, казалось бы, невозможное – в их руках и вполне им по силам. Мой брат Мэттью, всегда бывший мне опорой и поддержкой, настаивал: для тебя это станет настоящим катарсисом, обещай хотя бы на пять минут садиться за компьютер, но ежедневно, даже если будешь просто смотреть в пустой экран.
Хотела бы я похвастаться, что тут же взяла быка за рога и начала уверенно плести словеса о своих рандеву. На деле я, скорее, угрюмо плюхалась перед компьютером потому, что Мэттью меня достал. Выжимала из себя несколько корявых фраз, понятия не имея, как говорить на языке потери, любви и страсти, и пристально следила за часами, пока не истекали обязательные пять минут. Назавтра я повторяла процедуру, удаляя практически все написанное накануне. Постепенно, с каждым днем, неделей, месяцем, мой слог становился все более уверенным и гладким. Фактически я учила незнакомый язык, превращая паутину эмоций в письменную речь. Я старалась оставаться собой без прикрас, но в основном – шутить. У меня накопилось много смешных историй об испытаниях и муках свиданий, и я представляла себе легкую забавную книжицу из тех, что сама, с моим литературным снобизмом, не читаю.