Неро скосил глаза и увидел, что сам того не собираясь, раскинул перепонки своих крыльев. Совсем как в таком далёком детстве. Хотя были и отличия: сейчас эти крылья не выглядели такими хрупкими и нежными, как в смутных воспоминаниях. Речной поток смыл с них осевшую грязь, и они развернулись в своем новом обличье. Это была сила отличная от грубой силы костяного панциря и мощных жвал. Но это совершенно определенно была мощь, хоть и иного характера.
Охваченный догадкой, Неро немного неловко сложил крылья – поток ощущений и приносимых ими энергии значительно иссяк. Он продолжал переливаться бодрящими струями внутри Неро, но уже не охватывал с головой. «Сколько силы! И этим мне не давали пользоваться, слабаком звали?!» – всколыхнулась возмущением внезапная мысль. Неро уже осознанно развернул перепонки в полную их ширь, жадно вслушиваясь в незамедлительно нахлынувшие, бодрящие потоки чувств.
Наконец удивительное создание, не прекращая своего парящего танца, оторвалось от земли и спиралью устремилось ввысь. Неро инстинктивно тоже рванул крыльями вниз, вторя увиденному, стремясь остаться вместе с ускользающей красотой – воздух неожиданно сгустился, обретя упругость незримой опоры, и Неро почувствовал необычную легкость. Ноги его почти перестали ощущать вес тела, а после ещё одного мощного движения мышцами спины, вообще свободно повисли, расслаблено шевелясь, словно и не зная, что делать без привычной работы. С каждым взмахом Неро поднимался все выше и выше. Ошеломляющее восторгом ощущение полета охватило его. Тело звенело напряжением, но крылья позволяли творить невозможное, создавать новый, ранее неведомый и недостижимый путь.
Еще несколько взмахов и Неро понял, что в этот раз ему не угнаться за ускользающей мечтой: тяжесть брони неудержимо тянула вниз. Непривычные к новой работе мышцы налились тупой болью. В конце концов он немного неловко, но вполне мягко, опустился на землю, аккуратно спланировав. С сожалением оглядел своё закованное в мощные пластины тело. С удивлением отметил, что броня, хоть и оставшись всё ещё тяжелой и массивной, явно уменьшила свою толщину. «Еще недавно с чувством сожаления я смотрел на крылья. Да уж. Интересно, неужели это новое так повлияло на мой панцирь? А если он совсем исчезнет? Тяжело дальше жить будет, – бродило внутри смятение, однако вдруг сменившееся ярким сполохом, – а, плевать! Не откажусь больше от этого! Не дождетесь…»