– Он смотрел так, что я поняла, что он хочет овладеть мною. И так как я взрослая девочка, – Лоли опять сделала свои дыхательные упражнения, – мне не хотелось, чтоб на теле остались синяки или ссадины и чтоб моё дорогое белье пострадало, – женщина назвала марку белья – как раз производителя того «волосатого чудовища», то есть мохерового купальника, что подарил Антонио Анне на Рождество. Переводчице тоже захотелось сделать дыхательные упражнения, а ещё выругаться матом.
– Это дорогое белье, – заметила жертва, – поэтому я решила: зачем играть комедию или биться в истерике, когда можно разойтись, как взрослые, всё понимающие люди. Поэтому я сама сняла платье, белье, легла на песок, чтобы причинить как можно меньше вреда себе в этой крайне неприятной ситуации.
Выругался матом ведущий следователь. Все переглянулись.
– Сколько продолжался половой акт? – задал последний вопрос полицейский.
– Около сорока пяти минут. Я засекала, – деловито ответила Лоли. Все опять переглянулись, а потом с нескрываемым восхищением уставились на бледного Алексея, особенно два секретаря бальзаковского возраста, стенографирующих расследование.
Анна почесала нос, чтоб не расхохотаться и не присвистнуть.
Вся группа как по команде поднялась со своих мест. Сапоги и полицейские подошвы так заскрежетали об пол, что в этом скрежете потонули смешки и хохот.
Подозреваемого и жертву развели по разным залам, собрав адвокатов с обеих сторон для серьёзного разговора.
– Вы давно в суде работаете? – спросил Алексей Анну, чтоб как-то разбавить молчаливую паузу. – Как думаете, мне много дадут?
Анна улыбнулась.
– А вы откуда? – вопросом на вопрос ответила переводчица.
– Из Тулы, – ответил он.
– Да вы что! А я из Орла, – почему-то обрадовалась Анна.
– Уехал за новой жизнью. Думал, может, здесь найду себя… Да вот не судьба, видать, – он посмотрел на свои трудовые руки.
– Почему не везёт? Вон женщины на вас как кидаются, – Анна всё-таки захохотала. – Сами штабелями укладываются.
Алексею было не смешно, он так и не поднял головы.
– Ладно, не обижайтесь. Судя по всему, не ждёт вас испанская каторга. Думаю, что дела не будет. Никакой судья не возьмётся судить, когда сама жертва сняла с себя трусы и легла в ожидании сорокапятиминутного секса. Может быть, лучшего в её жизни, – сказала Анна, пытаясь вспомнить свой лучший секс за последние годы.