Так было, так будет. Книга 1 - страница 4

Строительство переправы. Free internet

На четвёртый фронтовой день к мосту, который рота Лукошкина через Дон навела и трое суток под обстрелом ремонтировала, маршал Будённый С. М. прикатил. Командир полка, понятно, тоже прибежал. Видит маршал, кругом воронками берег изрыт, «младшой» раненный-контуженный шатается, а мост не шелохнётся! По нему тяжёлая артиллерия идёт, наступление развивать.

Вытянулся Лукошкин «Смирно!», доложил, кто он есть и упал. За то, что, получив ранения, солдат не бросил, маршал Буденный с командира полка орден Красной Звезды снял и лейтенанта младшего наградил. Правда, на другой день командир полка навестил раненного в санбате и тот орден забрал. Объяснил, потом свой получишь. Так часто бывает, пересказывали историю бойцы «хозяйства Лукошкина».

Вспомнилась та переправа неспроста. Впереди Днепр, опять мост строить? Наверное, это и есть цель вызова. А казаки налаживать взаимодействие прибыли. Успокоился ротный, разгадав причину ночного приглашения. Доля командирская – с людьми работать. А люди, по правде, генераторы происшествий. Чаще наказуемых, чем награждаемых. В любом варианте командир отвечает.

Реальный герой книги. Листовка на стенде Героев. Райвоенкомат 60-х.

Шли уже по осеннему саду с голыми яблонями. Пеночкин заговорил. «Товарищ лейтенант! Возьмите меня в роту!»

Ожидаемо, сколько раз такую просьбу слышал. Ответ стал стандартным:

– Зачем тебе? Только правду.

– У вас не убьёт! Я в штабе за потери отвечаю, списки свожу. Ваших не видел.

– Ну и своди дальше. Што не сидится?

– У меня память плохая, увижу, услышу – всё помню. Все знают, что я знаю, кого где искать. Только я не знаю, как это происходит, что я знаю. Дёргают днём и ночью.

– Ну-ка перечисли, что в моём блиндаже на столе лежит.

– Карандаши: красный короткий; синий новый, компас…

– Вот врёт память, компас я Фролову чинить отдал.

– Так я его принёс и положил. Ещё послужит.

– Ты и ремонтировал? Тогда вместе служить будете. Только учти, с талантливых и спрос больше.

За разговором до часового у входа в штаб дошли. Дежурное «Стой, кто идёт?» прошипело откуда-то из-под чёрных мокрых осенних садовых деревьев.

Сад, в целом, производил гнетущее впечатление. Чёрные ветки яблонь успели забыть красовавшиеся на них крутобокие, светящиеся изнутри, плоды, и ожесточённо тянули к розовеющему небу перекрученные ветки-руки. Всё, что ниже сливалось в мглистую темень, и казалось, сама земля тянет руки, моля о пощаде. «Сколько можно, должен быть предел, посмотри, каким чудесным бывает рассвет, если никто не стреляет…»