Назгал вдохнул морозный воздух. Ощутил, как легкие наполняются водянистой субстанцией, разлитой вокруг. Холод обжег ноздри, глотку, уколол в ребра. Тысячи иголок пронзили его изнутри.
Все же он человек, а не чудовище.
Вкусив пищи богов, поднятой ритуалами настолько древними, что люди о них забыли, Назгал ощутил родство с окружающим миром. Чистое и незамутненное восприятием. Тысячами покровов, что отделяют людской мир от истины.
В наготе был смысл, понял Назгал. Не только противоборство с традициями. Нечто глубинное, древнее в этом скрывается.
– На тебя даже холодно смотреть, – сказал Эстиний.
Назгал повернулся. Видел, как его спутник весь сжался, сунул ладони в рукава. Его цыплячьи ноги напоминали шкуру опаленной курицы. Поднятые волоски цепляли грязь.
– Пойдем, – Назгал покачал головой, – на ходу согреешься. А то шкура твоя померзнет, придется срезать ножом.
– Куда идти? Темень такая. Дай, хоть лампадку захвачу.
– Я все вижу.
Взяв священника под локоть, Назгал повел слепца вперед. На вопросы – куда, зачем, не отвечал. Все сам увидит, поймет. Назгал говорил куда наступать, предупреждал о препятствиях.
– Ты действительно видишь! – выдохнул Эстиний.
С благоговением, как показалось Назгалу. Этот старик, почти мертвец чего доброго начнет относиться к гостю, как к посланцу Хранителя. Или его врага. Не суть.
– Вижу. И что?
– Как что? Ночь – время не людское.
– Ой, да глупости все это. Духам плевать на нас. Как и твоему хозяину.
– Это точно, – донесся вздох Эстиния.
Сколько ему потребовалось времени, чтобы понять это. Назгал не сомневался, что многим нужно прожить целую жизнь. И не все достигнут понимания. Даже умирая, будут видеть свет, как их на крыльях песни возносят в эфирную бесконечность. Хотя на самом деле разум этих глупцов будет погружаться в еще большую тьму.
– Ты хотя бы видишь, – ответил Назгал.
И Эстиний его понял. Он давно видел то, чего не желали видеть иные. Ни начальники в столице, ни коллеги по цеху. Они просто не способны. Положив жизнь на служение одной идеи, они уже не могли отказаться от нее. Приросли, словно веточка, привитая к иному растению. Не оторвать без вреда.
– Они не такие, – заговорил Эстиний.
– Громче. Никто кроме совы нас не услышит, – Назгал указал на одинокое дерево.
Хотя это бесполезно. Эстиний возможно никогда не обретет ясности зрения. Возможно, ему это не потребуется.