Весь вечер наша четвёрка просидела в
обнимку с чипсами, пивом и солёными орешками. Наблюдать за
аристократами оказалось несказанно интересно, особенно за детишками
и нашими будущими сокурсниками. По сути, дети – отражение взрослых.
Гротескное, иногда кривое, иногда смешное, но они ещё не умеют
держать языки за зубами и зачастую забывают фильтровать сказанное,
а нам это только и нужно. По оговоркам ребятишек скрупулёзная
Гермиона дотошно вписывала в блокнотик «кто, что, чего и с кем».
Она оказалась прилежной ученицей и хорошо усвоила уроки тётушки
Вальпурги, обучавшей читать между строк и слушать между слов.
Ставлю галеон на то, что после приёма крёстная проведёт с учениками
подробный разбор вечеринки, особливо налегая на нашу «заучку». Мне
кажется, что Вальпурга слишком близко к сердцу приняла мою просьбу
поднатаскать девочку. Вектора этих двух фанаток образования, на мой
несерьёзный взгляд, наложились друг на друга,боюсь, что
получившийся конечный продукт заткнёт за пояс самого страшного
монстра. Герми и до этого обожала грызть гранит науки, а
теперь она его, не без помощи комплекса зелий и эликсиров (крёстная
ко всем делам всегда поступала ответственно), пилит быстрее
циркулярной пилы.
Не успели мы как следует разговеться
и расслабиться, как приём подошёл к логическому концу. Гости чинно
раскланивались с хозяевами, перемешивая кивки и поклоны положенными
по этикету ритуальными фразами, и покидали дом на Гриммо. Кого-то,
кто не чурался маггловского мира, ожидали персональные машины с
вышколенными лакеями и водителями, кто-то, воротящий нос от мира
простецов, использовал транспортный камин или порт-ключ. Гости и
хозяева улыбались друг другу, а пара специально
проинструктированных слуг, унеся грязную посуду из зала, погружала
в зачарованную зельеварную стазис-камеру материалы для
исследований. Камера позволяла хранить ингредиенты чуть ли не в
первозданном виде. Один из сквибов, надев медицинские перчатки,
упаковал в конверт несколько белых волосков, принадлежащих Нарциссе
Малфой и положил его рядом с таким же конвертом, в котором покоился
волос Люциуса, незаметно снятый с его сюртука. Второй мужчина в это
время накрывал холщёвым мешочком с отталкивающими чарами, которые
не позволяли предмету прикасаться к матерчатым стенам, серебряный
столовый нож. На рукояти заколдованного столового прибора алело
едва видимое красное пятнышко крови, оставшееся после того,
как Нарцисса выпустила его из рук. В камере уже покоились все
кубки, рюмки и фужеры, к которым прикасалась миссис Малфой и её
супруг.