Повисла тяжелая, давящая, молчаливая пауза. Людмила смотрела на него огромными испуганными глазами. Каждое его слово отдавалось болью в груди, она слышала все что он сказал, но не могла поверить тому, что слышит. Он уходит от нее? Или она не так поняла? Как же так? Она не может его потерять, ведь она только с ним наконец то почувствовала себя любимой.
А он молча вел машину, глядя перед собой, на дорогу и не произнес больше ни слова до самого дома. Когда они вошли в квартиру, то навстречу им выбежал огромный кот, сначала он подбежал как обычно к хозяйке, но потом передумал и направился в сторону хозяина и замурчал, ласкаясь об его ноги.
– Кеша, – тихо позвала его Людмила, но тот даже ухом не повел, продолжая ластиться к Андрею. Она закрыла лицо руками и заплакала навзрыд.
– Тише, тише, успокойся – Андрей обнял Милу и прижал к себе, – ну не плачь, все же хорошо. Он отвел ее в кухню, усадил на диван и дал выпить успокоительного.
– Я никому не нужна, – рыдала женщина, – ни сыну, ни тебе, ни даже Кеше.
– Мила, ну что за глупости, нам с Кешей ты очень нужна. – сказал Андрей, обнимая ее, – Только вот в последнее время ты совсем забыла и о нем, и обо мне, – грустно добавил он. – Сане, думаю, ты тоже нужна, но пойми, тебя в последнее время слишком много в его жизни, а он пытается жить самостоятельно и построить отношения с девушкой. А ты все время вмешиваешься в эти отношения со словами "Я мать, и мне лучше знать". Вот он и бесится, и Лене тоже это не нравится, дай им пожить самостоятельно, оставь ты их в покое хоть ненадолго. Вот увидишь, со временем все наладится и с ними.
Он говорил и говорил, а Людмила успокоилась и не перебивая, слушала его, мысленно соглашаясь со всем, что он сказал. Она сегодня сама убедилась в том, что сын в хороших руках и под присмотром. Лена, конечно, девушка очень грубая и резкая, но наверно и тут Андрей был прав, когда сказал, что другая с Сашей бы просто не справилась.
Ведь у ее Сашеньки очень непростой характер, а эта девушка вертит им как хочет, кричит на него, указывает что делать, а он со всем соглашается. Вот с ней, с матерью, он так никогда себя не вел, всегда только отмахивался как от назойливой мухи и никогда не слушал. Людмила почувствовала, как сердце кольнула материнская ревность и на глаза снова набежали слезы.