Улыбка, словно кожура, сползла с лица Арабеллы. Её лицо приняло надменное выражение.
– Я в курсе, – протянула она, – но мне почему-то кажется, что он тоже человек.
Столь явный упрёк в адрес Блада поразил его в печень.
– Ваш дядя придерживается иного мнения, – осторожно заметил он. – Полковник Бишоп считает этих раненых кастильскими вампирами, которых надо вешать, а не лечить.
– А я что, обязана думать так же, как и мой дядя?! – в голосе девушки прозвучала сталь, а в карих глазах сверкнула искра гнева.
– О нет, нет! – тут же врубил заднюю Питер Блад. – Но если полковник узнает, что вы тут раздаёте пасхальные подарочки испанцам…
Арабелла попёрла на него грозно вздымающейся грудью, уже с трудом сдерживая гордое, праведное возмущение:
– Ага, значит, сначала вы приписываете мне жестокость, потом трусость. Какого вы… вообще до меня докопались? Я что, рыжая?!
– Нет.
– Тогда отвалите и не мешайте мне творить что хочу! В данном случае – милосердие.
Бладу на миг показалось, что только сейчас он вдруг впервые понял Арабеллу.
– Простите, но как я мог знать… что племянница полковника Бишопа – ангел? Уверен, за вашей спиной скоро раскроются огромные крылья и…
– Огромные? То есть обычные мой вес не поднимут? Типа я ещё и толстая, да?! – Наклонившись над корзиной, которую таскал за ней взмыленный негр, Арабелла достала связку бананов и с размаху надела её на неразумную голову Питера Блада, после чего спокойно продолжила распределять фрукты и сладости между ранеными испанцами.
Однако одному из английских моряков это, видимо, показалось обидным:
– Мисс, а вам не кажется, что кормить испанцев – это всё равно что подбрасывать дрова в топку дьявола?
Спокойно опустив руку в корзину, Арабелла достала двуствольный пистолет и, наставив его в грудь моряка, взвела курок.
– Я дурак, мисс! Был не прав, мисс! Я полный идиот, мисс, товарищи подтвердят!!!
Племянница полковника Бишопа медленно кивнула, убрала оружие и, высоко подняв голову, удалилась, не удостоив никого даже взглядом.
Питер с бананами на голове молча глядел ей вслед.
– Какая женщина, синьор доктор, – завистливо прошептал раненый испанец, – быка на бегу остановит, в горящий Толедо войдёт!
Но тот лишь отмахнулся, молча сунув раненому в рот нечищеный банан. Питер был удивлён тем, что даже мысль о гневе Арабеллы причиняет ему беспокойство. Вчера он бы этого, наверно, не заметил, но сегодня перед ним раскрылся её подлинный характер.