Посадив на лошадь лёгкую как пёрышко Мэри Трэйл, Питер повернулся, чтобы попрощаться с Арабеллой, уже сидевшей в седле. Он с поклоном пожелал ей счастливого пути, хотел добавить ещё что-то, но передумал.
Лошади тронулись и вскоре исчезли в лиловом полумраке звёздной тропической ночи, а Блад всё ещё продолжал стоять около пустого дома полковника Бишопа.
Из далёкой темноты до него донёсся дрожащий девичий голос:
– Я никогда, никогда не забуду, что вы убили его ради меня, мистер Блад! Вы ведь тоже меня не забудете, да? Питер, я ваша навеки-и!
Он не ответил. Эти нежные слова не доставили доктору Бладу особой радости, так как ему хотелось, чтобы нечто похожее было сказано другим голосом. Он постоял в темноте ещё несколько минут, наблюдая за светлячками, роившимися над рододендронами, пока не стихло цоканье копыт, а затем, вздохнув, вернулся к суровой действительности. В ту ночь ему предстояло сделать ещё очень многое.
Он вновь спустился в город, и вовсе не для того, чтобы лишний раз удостовериться, как нехорошо ведут себя победители или сколько среди них вампиров. Ему было важно нечто совсем другое. Выяснив всё что хотел, он быстрым шагом вернулся обратно к палисаду, где за белым домом надсмотрщика тревожно спали его друзья – рабы полковника Бишопа.
Пришлось всех будить:
– Парни, у нас есть одно дело…
Глава 9
Повстанчество как оно есть…
После полуночи, когда густой фиолетовый сумрак ночи опустился над Карибским морем, на борту испанского галеона «Синко Льягас» оставалось не больше десяти членов команды, и то не людей для охраны судна – испанцы и так были справедливо уверены в полном разгроме гарнизона острова.
Как вы уже догадались, это были канониры. В те времена любой флотоводец понимал, как неразумно рисковать хорошими специалистами пушечной стрельбы. Их не ставили в десант, не допускали к абордажу, не позволяли сойти на берег ради грабежей и буйных фантазий. Пушкари были отдельной кастой со своими правами и обязанностями.
В то время как практически вся команда корабля пьянствовала и бесчинствовала в захваченном городе, остававшийся на борту главный канонир и его зубастые помощники, уже никого не стесняясь, пировали на пушечной палубе. Испанцы, первыми схлестнувшиеся с вампирами, первыми же и стали привлекать их к себе на службу, и те охотно делали вид, что готовы служить. Пока, конечно, не начинались перебои с кровью.