- А вы смеяться не будете, уважаемый
Кощей?
- Такую глупость обещать не могу, -
усмехнулся маг.
- В прошлой жизни меня звали
Александром Кощеевым, - выпалил я из главного калибра.
- Смешно, – наградив меня нечитаемым
взглядом, Кощей отворил калитку. – Проходи, беседку у родника
видишь, вот туда и держи путь, а я пока в терем заскочу.
Пожав плечами, я проследовал куда
указано. Сам Кощей быстро порысил в терем, чем-то громко загремев в
сенях. Следом за грохотом через неплотно прикрытые двери послышался
сдавленный мат древнего некроманта. Усмехнувшись, я задавил первый
порыв броситься на помощь. Кощей без меня разберётся. Удобное
плетёное кресло будто само погружало в сладостную негу, заставляя
вытягивать ноги и задирать голову в небо, синь которого не могла
закрыть крыша беседки. Бездонную лазурь бороздили раздутые
парусники туч и то и дело перечеркивали мелкие птицы.
- Ага, нашёл! – возникнув словно
из-под земли, Кощей схватил меня за руку. Длинные костлявые пальцы
держали крепко, не вырваться, знать магии в захват влито немеряно.
Попытка возвести щит пропала втуне. На столик, выточенный из
цельного куска дерева, плюхнулся свиток из бычьей кожи,
развернувшийся сам собой. В левой руке старика блеснул острый
кончик серебряной иглы.
Укола я не почувствовал, настолько
быстро орудовал Кощей. На полном автомате слетевшая с губ формула
малого отречения не угналась за его действиями. Последние слова на
пару секунд не успели за красной каплей, упавшей на тончайшую кожу
пергамента, на котором проступили начертания генеалогического древа
старика. Зашипев, магический рисунок выпустил наружу тонкие жгутики
корней, всосавших кровь в себя. Тут моё терпение, подточенное
наглой бесцеремонностью Кощея, приказало долго жить, и старик
кубарем вылетел из беседки, мимоходом лишившейся крыши от мощного
неконтролируемого магического выброса. Кубарем то кубарем, но о
пергаменте он не забыл, крепко прижав его к груди. Развалившись на
дранки, крыша приземлилась в двадцати метрах за околицей.
- Ага! – радостно оскалился
некромант, мне его «ага» скоро в печенках пропишутся. – Дух
Ратиборовой кровушки! Марья знала, не мог он сгинуть без следа! Не
мог! Не гневайся, отрок, я должен был проверить.
Не оставалось ничего другого, как
махнуть рукой на эксцентричность Кощея, но клятву не чинить вреда
на крови он дал не чинясь. Сложив пергамент за пазуху, старик
бросил через плечо: