Мать Александра и Алексея Родиных Зинаида Николаевна музыкальной школы не заканчивала, но пела в школьном хоре, и в основном – это были сольные партии. Именно на внеклассных занятиях по музыке и познакомились одиннадцатиклассник Яков Родин и девятиклассница Зина Колосова.
Голос у девочки и вправду был замечательным: низким и бархатным. Особенно Зинаиде Николаевне удавались романсы. Ни одно домашнее застолье не обходилось, чтобы Яков не взял баян и не сказал своей жене:
Зиночка, спой что-нибудь.
Что, Яша? – кокетничала Зина.
Ну, что-нибудь для души, как ты это умеешь.
Тогда я спою «Калитку», – это был любимый романс Якова.
И начинала литься неторопливая музыка, сопровождая томный голос Зины:
Лишь только вечер затеплится синий,
Лишь только звезды зажгут небеса,
И черемух серебряный иней
Жемчугами украсит роса.
Припев, не удержавшись, начинали подпевать все, кто находился в этот момент за гостеприимным столом Родиных.
Отвори потихоньку калитку,
И войди в тихий сад, словно тень,
Не забудь потемнее накидку,
Кружева на головку надень.
Однажды и мне довилось слушать этот романс и подпевать Зинаиде Николаевне вместе со всеми на очередном дне рождения Яны. Тогда я впервые оказалась в доме Родиных на большом семейном торжестве. В этот теплый июльский день подруге исполнилось семнадцать лет. До окончания школы и до нашего с Яной совершеннолетия оставался всего один год. Яна была старше меня на полгода.
Конечно, я и раньше была у Родиных дома. Но чаще всего мы с порога отправлялись к ней в комнату и там играли в Янкины куклы.
Когда большая семья Родиных уселась за праздничный стол, который в честь Яны накрыла ее бабушка Зинаида Николаевна, все наперебой стали поздравлять мою подругу с днем рождения. Дед Яков, не изменяя традиции, взял в руки свой старенький баян.
Опять, – закатила глаза Яна, заслышав игру деда на инструменте. – Каждый год одно и тоже. Хоть бы, что новенькое придумали, – шептала мне на ухо подруга, при этом следя, чтобы никто ее не услышал.
Неуважение к старшему поколению в семье Родиных расценивалось, как преступление и могло быть строго наказано. Но наказанными никто не был, так как, никому и в голову не могла прийти мысль как-то неуважительно отозваться о своих бабушках, дедушках или о родителях.
А мне нравиться, – сказала я подруге и, осмелев, начала подпевать еще громче. – Там, где гуще сплетаются ветки, у беседки тебя подожду и на самом пороге беседки кружева с милых губ отведу.