На ходу он оголил шашку и занес ее для удара. Леший прицелился и на выдохе нажал на спусковой крючок. Пуля влетела точно в глаз зомбаку. Дернувшись назад, зараженный еще сильнее озверел. Оскалившись, начал беспорядочно размахивать руками, словно царапая невидимого врага. Рыжий стрелял одиночными, чем сильно разозлил Батю.
– Твою!.. В следующий раз с Гусем пойдешь. На хера ты тратишь патроны на пустышек? Ладно он, ему тренироваться надо. А ты? Балбес. А-а-а-ах! – Словно выпив «озверина», без всякой опаски мужичок стал размахивать шашкой.
Сначала подрезал зомби ноги, затем руки и напоследок со всей силы снес с плеч голову. Искромсанное тело мертвяка пошатнулось на культях и рухнуло на живот. По глазам было видно, что Рыжему понравилось соло Бати. Он даже невольно поаплодировал ему.
Леший, почесав макушку, насторожился. Он узнал ребят, которые стали зомби. Валера и Серега, алкаши по жизни. Им всегда было на все фиолетово. Да и в человеческом обличье у них такая же походка. Так же шаляй-валяй. Ничего не изменилось, кроме цвета кожи, она стала темно-синей. Друг у них был, собутыльник Пашка-ходуля, тот вообще как на протезах дробил. В прошлую зиму на остановке замерз. Там у него пост. Каждое утро мелочь стрелял. У таких, как они, на завтрак, обед и ужин только сухаревский самогон. Но все же не заслужили они такой смерти. По-человечески Лешему стало их жалко.
– Эх… – тяжко вздохнул он.
– Запомни! – Выставив вперед шашку и жестикулируя ею, словно дирижер, Батя обратился к задумавшемуся новичку: – Вокруг все твое оружие. День за днем ты ищешь прорехи в их броне. Ты учишься, становишься сильнее. В Улье по-другому никак. Пойми, слабохарактерным здесь не выжить.
Рыжий закатил глаза, посчитав слова полковника очередным выпендрежем.
– Да! Батя, ты крутой стратег. Воин, на хрен. А все остальные так себе. Мошкара. Я вот, например, у тебя студент-недоучка. Но я, сука, никогда не дрейфил перед опасностью. А Леший кто у тебя?
– Э! Ты че борзеешь? Давно люлей не получал? Нормальные пацаны мне уже сказали, что Гусь тебя специально ко мне приставил, чтобы уши греть. Видишь, не нравится ему моя прямота.
– Чего? – потупился юноша. Опустил руки. – Вообще, я сам по себе. – Он вызывающе поднял подбородок и отрицательно покачал головой. – Мне никакой Гусь не указ. А ты тем более. Наговариваешь на меня всякую хрень. Никто не виноват, что твоя дочка стала мертвячкой. Никто.