Звонок не работал. Яна посмотрела под ноги и облокотилась на железную ручку. Та подалась вниз, забирая язычок из дверной коробки. В тонкой щели показалась полная одежды настенная вешалка.
– Эй, есть кто? – крикнула Яна. – Живой… – уже намного тише добавила она.
Ответа не последовало. Свет из спальни озарял цветастые обои и протертый паркет.
«Нет, по нему точно не пойду! Пусть что хотят, то и думают…»
Яна осмотрела вешалку. Взгляд наткнулся на белоснежные тапочки в прозрачной пластиковом пакете.
«Из отеля, одноразовые!» – она быстро разорвала упаковку и сунула в белую махру босые ноги.
Закатив глаза, девушка облегченно выдохнула.
Она шагнула к открытой двери, оповещая о своем приходе. Но никто не отвечал.
Две кровати, две тумбочки, на полу пара мужских тапочек и темно-зеленый халат.
– Как странно…
Это слово Сорокина употребила вместо «страшно». Зачем лишний раз говорить о том, что и так секунду назад растеклось каплями холодного пота по телу и добавило слабости коленям.
Судорожно оглядываясь и пугаясь собственной тени, Яна вновь подошла к входной двери. Она осмотрела вешалку и, позаимствовав просторный бежевый плащ, вышла на площадку. Прислушавшись, Сорокина робко ступила на бетон, но, не выдержав напряжения, рванула вниз. Последний пролет, а потом десять шагов в темноте и она на улице. Перелетая через ступеньки, Яна заметила странную надпись, что появилась, по всей видимости, этим вечером.
«Спасите наши души…» – писал шутник, жирно зачеркнув букву «д».
Яна засмотрелась и подвернула ногу, но ухватившись за перила, миновала падения.
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять и я на улице! – судорожно шептала она, выставив вперед руки.
Однако, даже после десяти шагов ее руки подъездной двери не нащупали. Слева кто-то зловонно дыхнул. Даже не в щеку Яне, и не в макушку, а где-то выше головы.
– Одиннадцать, двенадцать, тринадцать… о господи, господи… – запричитала Яна.
Дрожащие пальцы коснулись холодной стали и, навалившись всем весом на ручку, Соронина вылетела на низкое крыльцо. Дверь медленно закрылась, оставляя за собой тайну жуткого дыхания.
Задыхаясь, Яна отбежала, но вскоре выпрямилась и осмотрелась. Пустые улицы, безжизненные окна такого знакомого ей двора. Хотя, едва ли знакомого – без тесно припаркованных машин это место выглядело совсем иначе. Оно неизменно напоминало детство, когда на весь многоквартирный дом в небольшом Усть-Илимске было всего 3 москвича.