На следующее утро ситуация повторилась. Артём Владимирович снова ждал меня в машине у подъезда. Да, кажется я его переоценила – мой шеф не понимает не только намёки, но и прямые просьбы. Впрочем, скорее, я недооценила его упрямство и умение добиваться поставленных целей. А зря, за время нашей работы не раз наблюдала эти качества в действии.
Ну что ж, упрямством я тоже не обделена. На этот раз я не стала подходить к машине, а спокойно прошла мимо, к остановке автобуса. Он очень удачно сразу подъехал, и я быстро заскочила внутрь. Стоя в толпе, вытянула голову и разглядела, как шеф вырулил из моего двора, лихо обогнал автобус и умчался вперёд.
Когда я зашла в кабинет, Артём Владимирович уже сидел за столом, уткнувшись в компьютер, и лишь сухо кивнул в ответ на моё приветствие, не поворачивая головы. Только я внутренне порадовалась, что никаких объяснений не будет, как вдруг шеф резко отодвинул монитор и уставился на меня тяжёлым взглядом.
– Ну, и к чему эта демонстрация независимости?
– Никаких демонстраций, – собравшись с духом, твёрдо ответила я. – Всё, что хотела, я вчера сказала.
– Не понимаю, в чём проблема? Мне не сложно по дороге захватить и тебя.
– Раньше вы так не делали.
– Ну и что? Раньше не делал, а сейчас буду. Что здесь такого?
– Ничего, кроме того, что вы забыли спросить моё мнение.
– И какое оно?
– Повторяю ещё раз: я сама способна добраться на работу.
– Я и не сомневаюсь, что способна. Вопрос: что тебе мешает доехать со мной?
– Разве я обязательно должна объяснять вам мотивы всех моих поступков? Особенно тех, что не касаются работы?
Колесников хмыкнул, помолчал немного, потирая подбородок. Потом откинулся на спинку стула и тихо сказал:
– Нет, не должна. Но если я попрошу, объяснишь?
Чёрт! Вот это запрещённый приём, тем более в сочетании с таким душевным тоном и проникновенным взглядом! И почему мне так сложно ему отказать? Я сжала кулаки и пробормотала:
– Простите, но нет, – потом выразительно взглянула на часы и добавила: – Рабочий день давно начался, давайте и мы начнём.