Биргит была очень испугана, впервые идя через весь город на собрание, куда её пригласила та женщина дождливой ночью, когда избили Яноша Панова. Она даже толком не знала этой части Зальцбурга, где располагались ветхие многоквартирные дома и склады, разве что изредка проходила мимо по дороге к главному вокзалу. Она медленно брела по тротуару, боясь, что к ней пристанет кто-нибудь из грубых людей, спешивших по своим делам, и её тянуло к привычному спокойствию Гетрайдегассе.
Но упрямство, о котором она и не подозревала, упорно толкало её вперёд. В тот вечер за ужином отец торжественно преподнёс Францу набор своих собственных инструментов в кожаном футляре, точно такой же, как у Биргит. Только вот ему для этого понадобилось побыть в ассистентах чуть больше месяца, а ей – целых два года.
Это осознание обжигало, как обжигало и другое: по вечерам Франц развлекал отца запутанными разговорами о философии и логике, чего Биргит никогда бы не смогла. Он стал сыном, которого Манфреду всегда не хватало, помощником, о котором он всегда мечтал. Но не только Манфред поддался очарованию Франца. Было слишком очевидно, что Иоганна от него без ума.
Она, конечно же, всё отрицала, когда Биргит напрямую задала ей этот вопрос, но всё и так было понятно. Франц умел прокладывать себе путь к чьему угодно сердцу, и если бы Биргит не была так обижена, он наверняка понравился бы и ей. Все эти мысли вели её вперёд, пока она не вошла в кофейню, адрес которой был указан в листовке, и, не зная, как быть дальше, не обратилась прямо к мужчине за стойкой:
– Простите… здесь сегодня проходит собрание для тех, кто хочет бороться с фашизмом?
Он недоверчиво взглянул на неё, и прежде чем Биргит успела сообразить, что происходит, её втолкнули в комнату размером с чулан, и её сердце гулко и тяжело заколотилось, когда двое грубых на вид мужчин потребовали объяснить, кто она такая и откуда узнала о собрании. Биргит залепетала что-то о Яноше, фонтане и женщине, но внезапно услышала знакомый хриплый голос:
– Оставьте её в покое! Это дочь Эдера, и она со мной.
Биргит, уже готовая расплакаться, благодарно кивнула, глядя на женщину, которую встретила той дождливой ночью на улице. В свете кофейни она смогла разглядеть, какая она поразительная – тёмные волосы, ярко-красные губы, мужская рубашка на пуговицах, подпоясанная ремнём, широкие брюки и платок на шее. Биргит она показалась каким-то сказочным персонажем, Кошкой в сапогах. Женщина стояла, широко расставив ноги, уперев руки в бёдра, и с вызовом смотрела на Биргит.