– Честно говоря, я бы предпочел напроситься в гости, – хитро прищурился инспектор, но мою улыбку как ветром сдуло, и он мгновенно все понял, резко посерьезнев, – но и за рецепт буду благодарен.
– Чаю? – предложила я уже без былой любезности.
– Да, будьте добры, – вздохнул он будто украдкой, не прекращая бросать на меня пытливые взгляды из-под густых черных ресниц. – Вы со всеми так строги, мисс Кальмо?
– Что вы имеете в виду, инспектор? – Я взглянула на него прямо, требуя такого же прямого ответа.
– Вы славная девушка, мисс Кальмо, – тем не менее, зашел издалека Вилсом, – и, если бы не обстоятельства нашего знакомства, я бы с радостью пригласил вас на свидание…
Я уже открыла рот, чтобы высказать категоричное «нет», но инспектор остановил меня жестом, дав понять, что еще недоговорил.
– Но я прекрасно понимаю, в каких расстроенных чувствах вы сейчас находитесь, поэтому старательно гоню от себя даже мысль об этом, хотя, признаюсь честно, это дается мне с трудом. Поэтому давайте сделаем вид, что я ничего такого не говорил, а вы не желаете вытолкать меня из вашего чудесного дома взашей. Но, может, через неделю вы не откажетесь увидеться со мной на Празднике цветения магнолий? Исключительно по-добрососедски. Кстати, я живу буквально на соседней улице.
И улыбнулся. Широко и обезоруживающе, вновь сверкая своими капельку нечеловеческими клыками.
Мне, в отличие от него, улыбаться не хотелось совершенно, потому что вдруг стало предельно ясно: одним «нет» этого мужчину не унять. Он из тех, кто всегда добивается своего. Всегда.
Вот черт!
Но и «да» я говорить не собиралась, особенно под давлением, поэтому сделала вид, что не услышала в его словах реального предложения, и предпочла напомнить о теме визита:
– Вы хотели рассказать, чем закончилось дело с Массимо Дуаро. Его уже судили?
– К сожалению, нет, – помрачнел инспектор, словно и впрямь давно успел позабыть о покушавшемся на мою жизнь мерзавце. – Вчера он умер.
Я замерла, не веря собственным ушам, а инспектор все продолжал говорить, при этом не забывая пытливо рассматривать мое потрясенное лицо и широко распахнутые глаза.
– Штатный целитель констатировал остановку сердца от сильного испуга. При этом магическое поле вокруг него не было потревожено. Господин Дуаро находился в одиночной камере, за последние сутки к нему никто не приходил, так что это… крайне странный вердикт. Но только если не принимать во внимание то, что изолировали его именно из-за усиливающихся приступов паники, преимущественно – во время сна.