Не знаю, как для Джея – может, ему что-то Робин шепнул заранее, а для меня это стало полнейшей неожиданностью. После возвращения из родного мира с чемоданом, наполненным, помимо шмоток на все временя года, ещё и блокнотами, тетрадками и шариковыми ручками, я рьяно приступила к учёбе.
Правда, Джей сказал, что первым делом мне нужно выучить местный язык: ведь я умела говорить на нём и понимать речь только благодаря ученической связи с колдуном. Буквы я не знала и за пару месяцев пребывания в магическом мире научилась только различать цифры на банкнотах. Ну и слова «чай» и «кофе» на витринах многочисленных пекарен не казались мне совсем уж незнакомыми.
Затем учитель здорово охладил мой пыл, заявив, что пока я не смогу читать, учить меня смысла нет. А обучать меня грамоте у него, во-первых, нет времени, а во-вторых, умения: по собственному признанию, он делал кучу ошибок в словах. Робин, понятное дело, был и без того слишком занят балансированием между своими двумя работами и двумя личностями: туповатого патрульного и начальника тайной полиции. Он предложил, то ли в шутку, то ли всерьёз, сдать меня в школу для девочек, прямо в первый класс. Увидев, как округлились мои глаза, он тут же сказал, что пошутил, но я до конца так и не поверила.
И тогда мне пришла в голову идея попросить Эллу, тем более, что до моего отъезда она уже читала мне местные сказки. Мы могли бы использовать те же часы на моё обучение!
Женщина с возмущением отвергла предложение Джея оплачивать уроки. Она едва сумела скрыть шок, когда тот самый колдун, противостоявший Совету, заключённый в зеркалах, выбравшийся оттуда, откуда до срока не выходят, тот колдун, история об ученице которого понаделала шуму в газетах, короче, вот этот самый колдун посетил её лично ради такой мелочи. Джей умел держать лицо, но по нашей связи я чувствовала, что он и сам смутился. Конечно, до заточения в зеркалах колдун считался местной знаменитостью, но тринадцать лет в одиночестве сделали своё дело – он совершенно отвык от людей.
С тех пор мы с Эллой, если погода позволяла, почти каждый вечер усаживались в маленьком уютном садике и занимались.
С приближением осени вечера становились темнее, холодный ветер с долины быстро прогонял дневной зной, и мы всё чаще предпочитали саду книжную лавку, скрываясь от припозднившихся посетителей за полками, доверху забитыми книгами, а иногда занимали гостиную на втором этаже.