С каждой секундой он грабит, обирает меня до нитки, а следующим движением берет в плен. Внезапно я оказываюсь объятой пламенем. Жар поглощает возведенные мной стены, и они падают оземь. Дым окутывает меня, и я лежу без сил под мужчиной, объятая синим пламенем.
Я погружаюсь в чувственное забвение и проигрываю битву, пытаясь восстановить дыхание. Его мучительные ласки языком безжалостны. Он словно беспощадно лакомится моим ртом. С моих губ срывается стон, и меня поглощает бушующее пекло. Наконец, оно испускает дух.
А вместе с ним испускаю дух я.
И оживаю с помощью жестокого поцелуя.
Поцелуя, который возрождает меня к жизни – к жизни, которая за несколько месяцев забвения и отвержения потеряла важность. Вероломное тело предает меня. Медленно закипающий голод растекается по рукам и ногам. Наши языки соприкасаются и начинают яростное сражение. Я трахаю своего врага ртом и раздвигаю ноги, а он прижимается к моему ненасытному телу эрекцией.
Гнев и похоть вынуждают меня бороться сейчас совсем по другой причине: я цепляюсь, царапаюсь, чтобы прижать его к себе, впиваюсь ногтями в кожу головы и склоняюсь, чтобы открыть ему доступ к шее.
Тяжело дыша, я заимствую кислород у него. Наши языки сражаются, его движения показывают превосходство и самозабвение.
Неумолимая похоть овладевает мной, и я погружаюсь в подводное течение. Оказавшись в западне, я довольствуюсь волной и набираю в легкие воздух, воссозданный ненасытным ртом. Мое тело набухает, раскрывается, приветствует. Я обхватываю бедра мужчины ногами, пока он трется членом у моего лона. Разделяющая нас тонкая ткань почти не оберегает меня от прямого контакта. Выгнув спину, чувствую пульсацию во всем теле. Грудь наливается, а соски напрягаются. Между ног становится горячо, и я прижимаю мужчину к себе, когда он бьется и побеждает в схватке. Его прикосновения лишены нежности, но меня это устраивает, потому как знаю, что любой намек на нее меня погубит.
Сгорая от стыда при этой мысли, я отрываюсь от него.
– Остановись, – с запинкой произношу я в полном ужасе.
Мужчина пренебрегает моей просьбой, и я вновь пытаюсь развязать войну с похотью, которая разрушает меня. Он шлепает по моим рукам, опустив голову, кусает за шею и плечо, а потом обхватывает губами грудь. Тонкий хлопок намокает. Сосок становится твердым. Мужчина отстраняется, чтобы грубо отодвинуть ткань, сдернуть лифчик и оголить грудь. Он опускается и обхватывает ее ртом, я чувствую, как он впивается в плоть острыми зубами.