Я резко прервал Ивана Ивановича:
– Давайте не будем обсуждать мой возраст. И вообще, запись в паспорте ни о чем не говорит. Вы знаете, я как-то слушал выступление человека, который гораздо старше меня, – известного телеведущего Познера. На вопрос, не чувствует ли он себя стариком в свои восемьдесят лет, он ответил: «Нет. По трем причинам. Первая причина – я работаю». Как вы знаете, я тоже работаю. «Вторая – я два раза в неделю играю в теннис». А я, Иван Иванович, по будним дням проезжаю на велотренажере пять-шесть километров, а в выходные – по пятнадцать. «И третья причина, – сказал Владимир Владимирович, – на меня еще заглядываются молодые девушки». А вы знаете, Иван Иванович, на меня тоже заглядываются молодые девушки, и будем надеяться, что хотя бы некоторые без корыстных побуждений. Так что я тоже молодой.
– Хорошо, Аркадий Самуилович, договорились. Ваши возражения принимаются. Я действительно, без шуток согласен с тем, что вы молодой. Но тогда обещайте мне подумать, что можно сделать для ускорения обучения молодых специалистов. Не во всероссийском масштабе – в рамках отрасли. Это тоже будет прекрасно.
– Обещаю, – сказал я. – Я серьезно подумаю и, если придумаю что-нибудь требующее вашей помощи, обязательно вам позвоню.
После знакомства с Иваном Ивановичем я долго не мог успокоиться. Наверное, он задел меня за живое, упомянув о возрасте. Я всегда искренне считал и считаю, что дело не в арифметическом количестве прожитых лет. Как говорится, дело не в дате выпуска, а в сроке годности. Но уж больно дело труднорешаемое. У меня в ушах звучали слова моего дорогого друга, одного из мудрейших и умнейших сотрудников нашего института Ефима Борисовича Цыркина: «Я никогда не берусь за неподъемные дела и вам не советую, Аркадий Самуилович». Однако я понимал, что мне никогда не забыть разговора с Иваном Ивановичем, и я обязательно должен что-нибудь сделать.
Эта мысль терзала меня несколько дней. Чтобы успокоиться, я решил посмотреть на воду и отправился гулять по набережным Невы. Устав, зашел в ресторан, заказал целый чайник чая и, глядя на величавую гладь реки, попытался придумать какое-нибудь дело, которое мог бы выполнить. Но, как назло, ничего не шло в голову. «Думай же, черт возьми! – говорил я себе. – Ты же заслуженный изобретатель страны, автор почти двухсот патентов, ты должен что-то придумать!»