Вид древнего города заставил Кондрата испустить такой тяжкий стон, что мужики, не выдержав, опять подскочили к нему, ухватив за локти. Испугались, что он упадет вниз с балкона. Но ошеломленный Кондрат, оттолкнув их, вскинул руку вперед и, указывая на город, с нажимом в голосе вопросил:
– Что это?
– Рязань, Евпатий Львович, – пояснили те и переглянулись, удивленные до крайности, – город наш родной. Али не узнаешь?
Не в силах справиться с нахлынувшей паникой, Кондрат вернулся в горницу, дополз до лежанки и рухнул на мягкую подстилку. Мужиков, что лезли помогать, отправил ко всем чертям и выгнал вон из комнаты, наказав до утра не появляться. Раз уж зовут хозяином, по неизвестным причинам, то пусть подчиняются. Оба бородача с поклоном удалились. А на их лицах он даже заметил некое подобие радости, видно от того, что «хозяин» пришел в себя и подает первые признаки жизни, пусть даже чертыхаясь и проклиная своих холопов. Они были ко всему привычные.
Кондрат же сам себе все еще боялся признаться в том, о чем подумал, узрев древнерусский город. Потому он и выгнал назойливых мужиков, ходивших за ним, как две бородатые няньки за несмышленым ребенком, – надо было обдумать создавшееся положение. Оставшись один и пролежав молча не меньше часа, Кондрат опять сел на лежанке и первым делом ощупал себя с ног до головы. Чувства его не обманули. Тело было самое настоящее, твердое на ощупь, но израненное и еще сильно болело от полученных ран. Только раны были совсем не те, которые могла нанести взорвавшаяся под ним мина и связка осколочных гранат. А это было последнее, что он увидел в своей жизни. От такого взрыва его должно было разнести просто в клочья. После такого взрыва не выживают. «А может, и разнесло? – опять подумал Кондрат, с сомнением проводя рукой по перевязи, от которой несло горьким запахом полыни, – и мне все это кажется. А я все же в раю, так как на ад это пока не похоже».
Но за какие заслуги Кондрат угодил на небеса прямиком из армии страны, где в бога официально не верили, он не мог себе представить. Да еще в рай. Только тут Кондрат вдруг стал замечать другие странности, на которые прежде не обратил внимания. Руки и ноги его стали чуточку короче, а на широком скуластом лице выросла окладистая борода средней длины. За время беспамятства он, конечно, мог обрасти волосами, они и без вмешательства мозгов растут, но если ему не оторвало руки и ноги, то почему он стал чуть ниже ростом? Кондрат от такого открытия даже привстал на доски пола и выпрямился, как мог. Определенно он стал чуть ниже ростом и раздался в плечах. Сейчас он был вполне себе коренастым и, по всему видно, сильным мужиком ростом примерно метр восемьдесят. Одетым в богато расшитую золотом холщовую рубаху и штаны, как в исподнее.