Когда половина участников экспедиции скрылась, кто – в вездеходе, кто – за ним, Хлыщ, с позволения профессора, начал рассказ о событиях прошедших дней. Мутант слушал молча, иногда подносил ко рту вейп и выпускал клубы и замысловатые кольца пара. Хлыщ закончил, сталкер еще пару минут курил, кивая своим мыслям.
– Занятно, – наконец сказал он, – Что добавите от себя, Ник?
– Много есть чего добавить, – Сладков встал, прошёлся взад-вперёд по бетонным плитам дороги, – но сначала я хочу взглянуть на Полигон. Хотя бы в бинокль.
– Можно. Хотя, мы уже на нём, если говорить о локации, – Мутант тоже поднялся с ящика, – Я покажу само поле для стрельб и испытаний. То, что было полем. А потом расскажу кое-что. Похоже, Ваши спутники не в курсе некоторых подробностей.
Хлыщ и Муравей переглянулись, только Антонов сидел невозмутимо – владел, наука, информацией, однако без указания профессора её не разглашал.
– А как ты узнал, что мы именно сегодня прибудем? – спросил Хлыщ.
– Да я и не знал толком, – ответил Мутант, – Просто ждал вас здесь. Куда мне торопиться? Сплю, вон, в штабе, – он махнул рукой за вагончик, – Документы там изучаю. Картошка у меня здесь – основное блюдо, каждый день пеку. А сегодня не спалось что-то, вот я и засиделся до утра. Ну, что, берите бинокли и пошли.
Дорога уходила вправо, огибая земляную шишку входа в неведомые коммуникации, и вскоре упиралась в сваренные из стальных прутьев ворота с изъеденными коррозией пятиконечными звёздами на створках. В обе стороны от них тянулся трёхметровый забор из колючей проволоки. Мутант откинул щеколду, поднажал на створки.
– Добро пожаловать на Полигон! – он обернулся к спутникам и сделал приглашающий жест рукой.
За воротами череда плит плавно шла вниз и, спустя метров сто, оканчивалась у рукотворного обрыва, сразу за которым ржавел гидравлический подъёмник – массивная ребристая плита, двигавшаяся когда-то вверх-вниз по вертикальным полозьям. А дальше… Дальше расстилалось само тело Полигона – размером в четыре футбольных поля в ширину, затянутое лёгкой дымкой, поросшее высокой сухой травой, багульником и тощими берёзками. Словно шляпки грибов в осеннем подлеске, сквозь заросли проглядывали то тут, то там, башни старых танков и бронемашин. Правого, длинного, края видно не было – там растительность становилась гуще, и всё это буйство увядающей флоры скрывалось за деревьями, нависающими над обрывом.