Вскоре Олег попал. Крепко так попал с реализацией грандиозных планов. И единственной блистательной перспективой было получить от семи до двенадцати лет общего режима. Три месяца он рассовывал немереное количество денег ментам, прокурорским, судьям через адвокатов. Продал машины, земельные участки, долю в строительном бизнесе. А Лена снова устроилась на работу, где познакомилась с замечательным человеком, который, как она говорила подругам, помог ей справиться с кучей комплексов и фобий – наследством от мужа, уже почти уголовника.
Олега закрыли в СИЗО. Единственным человеком, способным ему помочь и хотевшим этого, был старина Сергей. Но Олег отказался. Отказ прозвучал в такой форме, что не только школьный друг, но и родная мать может отвернуться.
– У тебя есть сигареты? – голос когда-то родного человека отозвался, как эхом, сильной болью в солнечном сплетении. – Полтора года не курила, а сейчас не исключаю, что начну. Здравствуй, Олег. Ты очень изменился, похудел и ещё что-то.
Лена была без головного убора, снежинки застревали в её каштановых волосах, таяли на лице. Голос слегка дрожал, пальцы делали лишние движения, потом спрятались в карманах дорогой соболиной шубы.
– Мне позвонил Сергей, сказал, что ты вышел. Я подумала, что поедешь, скорее всего, к сыну, вот и сама решила увидеть тебя.
– Испугалась, что заберу из сада Алёшку, не позвонив тебе?
– Нет, что ты. Ты же отец, имеешь право, – Лена уже второй раз оглянулась на парковку. На ней пытался протиснуться и встать задом к оградке черный Кайен. Увидев его, она стала немного расслабленнее. – Олег, нам надо о многом поговорить, пока тебя не было, произошло…
– Не нужно, – перебил её Олег, – договаривайтесь с ЗАГСом, звони в любое время. Как скажешь – так и будет. С меня сняли все обвинения, сыну за меня не придётся краснеть.
– Ну вот и хорошо, а то уж я всякого надумала. А как насчёт Алёшки? – здесь она снова вынула руки из карманов и попыталась поправить волосы на сильном январском ветру. То ли волновал ответ, то ли это была реакция на приближающегося слегка развязной походкой Рустама.
– Сын пусть остаётся с матерью. Если захочет со мной – я попытаюсь отговорить, либо уеду. Так устроит?
– Ой, Олежка, ты такой замечательный, – она сделала попытку обнять его, но остановилась, развела руками, слегка наклонив голову в сторону уже подошедшего. – Мне жаль, что так всё получилось, но…