Майя резким движением оттолкнула его.
– Ты – безумец! Так ничего и не понял, что ты не нужен был мне десять лет назад, не нужен и сейчас. За смерть Роберта ты ответишь перед судом!
– Ты сама не понимаешь, что говоришь! – заорал Люциан.
Майя же опять упала на колени возле окровавленного тела мужа. Она рыдала, и горячие слезы застилали ей глаза.
– Роберт, милый, не покидай меня! Как же мне теперь жить-то без тебя!?
Но Люциан с силой поднял Майю, снова привлёк к себе, встряхнул, чтобы она наконец-то услышала и поняла то, что пират пытался донести до её сознания, заглянул в глаза и быстро проговорил:
– Он мертв, а я жив. Будь моей, дорогая Майя!
– Ты – не человек, ты – чудовище! Как ты можешь говорить о любви, убив своего родного брата?! Как ты можешь говорить о любви, когда с такой легкостью забираешь чужие жизни?! Я презираю тебя!
Люциан не смог больше терпеть взгляда до сих пор любимой им женщины, в котором было столько ненависти, столько негодования, столько презрения! Обезумев окончательно, пират совершил то, что не входило в его планы. Он своими же руками убил свою любовь.
Люциан, скрипя зубами, ещё кое-как мог смириться, с тем, что его отверг родной брат Роберт, но, когда тоже самое сделала Майя, ярость затмила рассудок, и он покончил с теми, кто его отверг. Их смерть он переживет, но презрение – никогда!
В кузнице после себя Люциан оставил два трупа, но этого ему было мало. Сегодня он жаждал крови, много крови. Потому-то на город и налетела шайка головорезов, грабя и убивая жителей. Бандиты сеяли смерть и оставляли разруху после себя. И такая же разруха была в черном сердце Люциана.
– Что теперь будем делать с этим мальцом? – спросил жену Генри Олдридж, глядя на девятилетнего мальчика.
Уильям Рейнз, опустив голову, сидел на стуле и теребил в руках медальон матери. Слез не было, была лишь горькая тоска по родным, горячо любимым людям, которых у него отняли таким ужасно жестоким образом. Он был еще ребенком, но понимал, что нужно наказать того человека в черном, который совершил это злодеяние.
Уильям бежал к отцу, чтобы рассказать о своем новом друге, о том, как они вместе пускали кораблики, но сначала он увидел человека в черном, выходящем из кузницы, а потом мальчик нашел тела своих родителей.
– Уильям останется с нами, – сообщила Эмилия тоном, не терпящем возражений, – Этот мальчик, сын моей дорогой сестры, мой племянник, и я воспитаю его как сына.