Шла вечерняя служба. Церковь была полна, но люди продолжали приходить. Засмотревшись по сторонам, я не заметил как оказался посреди храма. Неожиданно из алтаря вышли священники и спустились с солеи в народ. Толпа сделала шаг назад, я попятился вместе с ней и наступил кому-то на ногу.
Я обернулся и увидел девушку, примерно моего возраста или чуть постарше. Я уже приготовился услышать «куда прешь, болван!» или нечто подобное, но вместо этого девушка улыбнулась и еле слышно произнесла.
– Извините!
После чего со мной случилось то, что в науке принято называть «когнитивным диссонансом». «Так вот какие они, верующие! – подумал я. – Милые и добрые. Почему же тогда их гонят, и запрещают нам ходить в храм? Ведь я со своими арбузами, реально, отдавил ей ногу, а она… улыбается. Как такое может быть?»
Возможно, кто-то скажет, что это пустяк. Но, со временем, он помог мне понять простую истину: не важно, какая церковь – старая или новая, большая или маленькая, с золотыми куполами или без них – она не от мира сего. Поэтому и люди в храме ведут себя иначе. Не как в миру, а как в Царстве Небесном, которое в этот момент в этом месте приблизилось к нам и засияло, и ты вместе с ним.
Но это будет потом, а пока, смутившись своей неловкости, я вышел из храма и зашагал в порт. Конечно, не зная, что сорок лет спустя вспомню об этом случае и напишу о нем. С надеждой, что та девушка жива и сможет об этом прочитать. Ведь, если бы она поступила иначе, возможно, та первая встреча с Церковью стала бы для меня последней.
Ощущение Церкви как особой реальности переживали многие. Было это и со мной.
Весной 1987 года, возвращаясь домой после срочной службы в г. Переславле Залесском, я впервые побывал в Троице-Сергиевой лавре и был настолько потрясен, что на следующий год снова приехал в Посад, на этот раз с друзьями. По стране шагала «Перестройка». Как говорили в те годы, «процесс пошел». Казалось, сам воздух был наполнен переменами, верой, надеждой и любовью. Чем же еще он может быть наполнен, когда тебе двадцать лет?
Я был некрещен. Мои друзья тоже. Но никто не возбранил нам войти в Троицкий собор, под сводами которого текла людская река к мощам преподобного Сергия Радонежского. Поплыли по ней и мы.
Очередь двигалась медленно. Настолько, что я смог разглядеть храм и людей, среди которых были заметны две группы. Одни спокойно и сосредоточенно стояли в очереди к святыне. Другие бродили по храму, рассматривая иконы и фрески, переглядываясь и улыбаясь, иногда вполголоса о чем-то беседуя. Прислушавшись, я понял, что это были иностранные туристы. Выходя из храма на соборную площадь, туристы весело щелкали языком и хватались за фотоаппараты, чтобы запечатлеть огромную лаврскую колокольню и другие достопримечательности.