– Может из скромности?
– Да, причем тут скромность! – удивляется владыка. – Ведь в гости или в кино те же люди оденутся иначе. Так почему в храм надо одеваться хуже?
Владыка досадно машет рукой.
– Не знаю, как сейчас, – говорит он, – но в годы моей молодости церковь была не только местом для молитвы, но центром всей нашей жизни. Особенно в праздники, на которые съезжались со всей округи. Бывало, мама говорит сыну: «Обрати внимание на такую-то девушку. Посмотри, как она молится, как красиво и аккуратно одета, как скромно себя ведет, как учтиво разговаривает с родителями и подружками. Вот была бы хорошая жена!» А какие у храма бывали ярмарки, широкие и веселые!
Владыка замолкает, как будто его с головой накрыла волна воспоминаний. Какое-то время мы оба сидим и молчим, а я думаю: «Как, оказывается, легко определить, зачем люди ходят в церковь! Если она в радость – оденешься, как на праздник. Если в тягость, как на похороны. Может, потому многие так и одеваются, что для них знакомство с церковью началось с похорон? Да так на всю жизнь и осталось. И как счастливы те, для кого церковь стала праздником и не перестала им быть».
Однажды, жарким летом 2010 года, митрополит Хрисанф приехал в епархиальное управление необычайно взволнованный. Пригласил меня в кабинет, жестом указал на стул – садись! – и рассказал примерно следующее:
– Представляешь! Подъезжаю к епархии, и вижу, как через весь Трифонов монастырь к Успенскому собору идет парень, – по украинской традиции, владыка часто называл молодых людей «парнями», – такой высокий и… в шортах! Я так за него испугался.
– Почему?
– Думаю, сейчас парень войдет в собор, бабушки сразу налетят на него и наговорят чего-нибудь. Ты ведь знаешь наших бабушек!
Владыка откинулся в кресле, достал платок, вытер пот со лба и продолжил свой рассказ.
– Я подобрал рясу и, как могу, побежал за ним. Вхожу в собор и точно – бабушки уже заметили парня и со всех сторон устремились к нему. Однако увидели меня и стушевались, подошли под благословение. Слава Богу! Успел!
Я сижу, внимательно слушаю и не могу поверить, что это мне рассказывает семидесятилетний старец, большая часть жизни которого прошла среди тех самых бабушек, от которых сегодня он бросился спасать незнакомого парня, и которых он любил всей душой, всем своим огромным сердцем.