Праздничный концерт
(быль)
Ведь как появляются рассказы?
Идёшь по лице и видишь морозильник, а в нём десятка два сортов мороженого.
И память сразу же воскрешает фрагменты давней студенческой полуголодной жизни и хочется о них рассказать…
I
Это было давно, в прошлом столетии. К ак-то на университетской улице меня поймал за рукав археолог Володя Калинин с пятого курса.
Он угостил меня «Беломором» и задал странный вопрос:
«Как самочувствие?»
Обычно мне папа задавал такой, ну, так, для порядка. Я и в этот раз промычал в ответ типа нормально. А какое самочувствие ещё может быть, когда нет ещё двадцати? И где оно вообще? «Тогда пойдём вечерком, подзаработаем!» Я кивнул.
Чистота володиных помыслов у меня не вызывала сомнений: все знали, что он из села и там у него мама, после армии два раза поступал на кафедру. Любой физиономист выставил бы студента Калинина, голубоглазого, светловолосого крепыша в сером костюмчике и рубашке без галстука, застёгнутой на все пуговки, в качестве наглядного пособия «честный юноша без вредных привычек; любит Родину и маму».
Что, где, куда мы с ним пойдём «подзарабатывать», меня не интересовало.
II
Вечером мы встретились с Калинычем, такое у него было прозвище, на трамвайной остановке. Моросил мелкий дождик со снежком, навевая всякие моросящие мысли – о крепких новых ботинках, о недоступных несгибаемых как Луис Корвалан джинсах и синтетических под горло тонких свитерах сиреневой расцветки, как у арабов в общежитии.
«В общем, Саня, там 40 тонн говядины на хладокомбинате, надо разгрузить. Не гулять едем! По случаю 7 Ноября обещают по 20 рублей каждому, они грузчиков распустили, по домам сидят, праздники. Ну, что, готов?» «Поехали», – сказал я без восклицательного знака и гагаринского энтузиазма, лишь осознав скорое восхождение к толстосумам. 20 рублей!
В шесть вечера мы были на месте.