Элита народа сибов, вот кто на самом деле максимально истощал магический запас планеты. Именно они использовали волшебство в настолько огромных объёмах, что оно просто не успевало восстанавливаться. Те крупицы, что поглощали обычные чародеи, оказались жалкими каплями в большом водовороте. Вся промышленность, все рынки находились под властью вождей и их приближённых, и дабы обеспечить себя достаточным влиянием и количеством богатства необходимо чтобы магические кристаллы предприятий работали беспрерывно, потребляя всё большие объёмы волшебства. Элита использовала магию даже в быту, наплевав на предупреждения об истощении мира. Каждое поколение просто-напросто перекладывало всю ответственность по устранению данной проблемы на своих приемников, а те на своих преемников, и так продолжалось столетиями. Именно этот эгоизм и привёл к катастрофе. В один прекрасный день последние остатки магии мира сжались воедино в северной точке планеты, истощив её окончательно. Практически половина чародеев-сибов мгновенно погибла, а потом грянул мощнейший взрыв, огородивший планету от солнца и убивший всю её флору. В небесах образовалась колоссальная воронка, принявшаяся медленно поглощать этот мир. В тот день они остались без магии, и Дони понял, что магия была тем инструментом, что сдерживал нечто страшное, ограждал их от погибели. И вот это нечто наконец получило шанс полакомиться наивными болванами, что допустили эту катастрофу.
– Пусть будут прокляты все вожди, – громко проговорил Лафи, – пусть будут прокляты все те, кто виновен в этом.
– Мы тоже виноваты в случившемся, сынок, – сказал Дони, всё также держа жену у себя на коленях.
– Мы не чародеи! – закричал он, вскочив с места, – Я не истощал этот мир! Мама не истощала этот мир! Тафи не истощала! Так почему мы должны умирать?!
– Ты прав, мы не использовали магию… Мы лишь смотрели… Смотрели, как это делают другие, и просто молчали, надеясь, что однажды всё станет на свои места. Мы слабы, Лафи, за это и поплатились.
– Я не хочу умирать, – неожиданно заплакал Лафи, – не хочу, пап!
Он мог понять сына, ведь Дофи и сам держался из последних сил, чтобы не сойти с ума. Единственное о чём о мог бы мечтать в данный момент, так это о спасении его детей. Он мечтал, чтобы Лафи стал взрослым и сильным сибом, завёл семью, честным трудом зарабатывал себе на жизнь. Чтобы малютка Тафи выросла в красивую даму, и не было бы отбоя от многочисленных женихов, желающих сойтись в поединке за её любовь. Дофи помнил, как много лет назад запросто одолел двух могучих сибов, когда сражался за свою возлюбленную, с которой он прожил недолгие шестнадцать лет. Как же быстро прошло это время, счастливое время. Он никак не мог поверить в то, что настал конец для всей его семьи. Он хотел заплакать, но честь сиба не позволяет показать слабость перед родными.