Когда с отцом мы остались одни, всё изменилось. Стало меньше смеха, меньше шуток. В окна будто света стало проникать меньше. Отец был внимателен ко мне, даже больше, чем раньше, но было видно, что ему тяжело. И не стало больше тех забавных лекций за ужином. А я по ним так скучаю! Мне тоже было больно. Тысячи декалитров слёз были растворены в подушке. Но я должен был быть сильным, и я был им.
Пришло время, и наступила весна. Близились летние каникулы, и я с нетерпением их ждал. Не только потому ждал, что хотел отдохнуть от учебы в школе. Меня, скорее, привлекало другое: как только начнутся каникулы, я смело смогу себя называть пятиклассником – на тот момент это звучало у меня в голове гордо! Но к моему большому удивлению, лета ждал не только я. Сперва я не обращал внимания на аккуратно сложенные стопки одежды, появляющиеся в различных уголках нашего дома, на посуду, которая из сервантов вдруг стала перекочёвывать в коробки. Я думал, что это часть какой-то генеральной уборки, которую затеял отец, пока в комнате вдруг не появились чемоданы. Запахло переездом.
Само по себе слово «переезд» мне было знакомо, но в его смысл я никогда не вникал. Да и зачем? Ведь мы же самая оседлая семья! Мы не искали место лучше, мы старались облагородить территорию вокруг нас, как те самые деревья из папиных историй. И вдруг… переезд! На новое место. Другой город. Такой же маленький, тихий и уютный городок, но в то же время абсолютно чужой. Другой дом. Другие комнаты, другая мебель, другие запахи. Постепенно я стал осознавать, что скрывает в себе переезд. Это не просто поездка на пикник, это не просто смена обстановки. Это же другая школа, другие учителя, другие дети! У меня здесь столько друзей! А там что? Со всеми одноклассниками я в отличных отношениях, все – мои друзья. Ну, может, только кроме Кузьмы – он со своими плевками по утятам и дурацкими шутками, которыми может рассмешить разве что только себя, уж точно мне не товарищ. Тем не менее, каким бы не было моё мнение об этом переезде, уже в первых числах июня мы с отцом открывали довольно-таки скрипучую и невзрачную калитку, на которой маленькими гвоздиками был прибит кусок белой ткани с прочерченной синей ручкой надписью: «Зеленин Анатолий».
Взору нашему открылись: небольшой огород, запущенный садик, предположительно, окультуренных яблонь, маленькая перекошенная постройка, в которой легко угадывалась старая, обветшалая теплица, какие-то сарайчики, а слева очень даже приличный двухэтажный домик. Ключи от дома висели на самом видном месте, на новеньком блестящем металлическом крючке прямо около двери на уровне поднятой руки. По отцовским меркам это считалось уровнем глаз.