– Вы только посмотрите! Да на ней столько косметики, что я удивляюсь, как она только ходит! А ее упругая кожа – это все золотые нити… золота в ней, наверное, больше, чем в Форте Нокс.
Метрдотель в очередной раз отвесил учтивый поклон. Перекинув безупречной чистоты салфетку через руку, он наклонился к Бесс.
– А вы знаете, мадам, что это за место? – он обвел смуглой рукой окружавший отдыхающих роскошный пейзаж. Миссис Лингфорд призадумалась. Испанский курорт ей порекомендовал один из деловых партнеров, сказав – высший класс. И правда, обстановка радовала глаз, персонал вышколенный, песок – выше всяких похвал. Если бы только не противная леди Чаррингтон…
Франсиско, чистокровный испанский жеребец, показал зубы:
– Это, мадам, Бухта Торквемады. Жил когда-то человек по имени Торквемада, считался он безжалостным судьей, которого нельзя подкупить. Его боялись, его ненавидели… Exactamente… Но все признавали в нем непоколебимую волю к справедливости… – Франсиско запнулся, виновато посмотрев на малость озадаченную Бесс (Хьюберт все это время сладко посапывал под газетой). – Простите мне, мадам, мою горячность. Мы, местные жители, верим, что творившие зло и вошедшие в эти воды, больше не возвращаются в мир живых.
Чайка визгливо прокричала в отдалении, ее резкий всхлип царапнул по нервам. Бесс повернулась к удалявшейся по пляжу леди Чаррингтон. Та собиралась окунуться: по-видимому, ее макияж был водоустойчивым. Вновь поклонившись, Франсиско растаял в воздухе. Как раз в это время проснулся Хью. Он пошарил вокруг в поисках освежающего коктейля, но Элизабет уже расправилась с его порцией. Читая мысли супруга, она заявила:
– Хью, дорогуша, я дам тебе свою порцию, только давай заключим пари… – Хьюберт что-то нечленораздельно промычал, но Бесс уже отдалась своим мыслям. – В общем, спорим, что леди Чарринтон и на этот раз выйдет сухой из воды?
Чайки парили над элитным пляжем, похожим на усеянную грибками зонтиков полянку, в то время как женский силуэт все дальше уходил в пенящиеся волны. Плечи, шея, голова скрылись под водой. Солнце играло бликами на лазурно-синей глади, вдали показался парус яхты. Минута. Две. Три…
Вытянув желеобразную руку с алыми ногтями, Элизабет молча передала мужу свою пина-коладу.