Бен Браун, тогдашний высокопоставленный руководитель в Steeltown, помнил день, когда Джексоны позировали для рекламных фотографий в марте 1968 года. «После того как фотограф разместил мальчиков, Майкл покинул свое место и, надувшись, отошел в сторону, – сказал Браун. „Это фото не будет похоже на рекламное, – жаловался Майкл. – У нас выйдет семейный портрет”. „Ну, сделай иначе”, – сказал Джозеф. Тогда Майкл пошел и переставил всю группу, встал впереди на одно колено и сказал: „Теперь можете снимать”. Мы сделали снимок, и знаете что? Получился первоклассный кадр. Откуда он только знал, как делать рекламные фото? Он был таким не по годам зрелым, как будто уже успел побывать суперзвездой в другой жизни».
В мае 1968 года группу снова пригласили выступить в театре Apollo, и на сей раз им должны были заплатить. Они оказались на одной афише с Эттой Джеймс, Джозефом Саймоном и другой семейной группой, The Five Stairsteps and Cubie, чьей солистке было всего два года.
«Майкл был очень трудолюбивым, – сказал в одном из интервью исполнитель ритм-н-блюза Джозеф Саймон, тем самым присоединяясь к воспоминаниям практически всех, кто когда-либо работал на одной сцене с юной звездой. – Часть меня не сомневалась, что он карлик. Я слышал, что его отец являлся предприимчивым бизнесменом. Говорили, будто он просто выдал карлика за ребенка. Помню, как подошел к Майклу и пристально посмотрел на него, раздумывая: „Ну так что, этот малыш карлик или нет?” „Эй, парень, перестань на меня пялиться, хорошо?” – ответил он мне».
«Да, я помню, каким он был талантливым, – говорила Этта Джеймс о Майкле. – А еще вежливым и очень заинтересованным. Как-то раз я работала на сцене, и вот пою Tell Mama и вижу, как маленький черный ребенок наблюдает за мной из-за кулис. И думаю: что за малыш? Он меня прямо отвлекает. В перерыве между песнями я подхожу к нему, пока раздаются аплодисменты, и шепчу: „А ну-ка брысь, детка! Исчезни. Ты меня раздражаешь. Иди смотреть из зала”. Я напугала его до чертиков. Он вытаращил на меня свои большие карие глаза и убежал. Минут через десять снова появился. Теперь он уже стоял перед сценой, в стороне, и наблюдал за тем, как я выступаю».
После шоу, когда Этта снимала макияж в гримерке, в дверь постучали.
«Кто это?» – спросила она.