Много воды утекло с тех пор. Сын Богдана – Ярослав принял власть отца, и продолжил править как Властвующий князь. И этому-то сыну обязан был теперь Добрыня жизнью, дважды спасшись. Уговора с Ярославом Добрыня не забыл. Ныне срок пришёл двигаться к Перуну.
С этой мыслью затянул свой рдяной6 пояс Добрыня. Вышел он из дома, где почивал. Стол во дворе раскинулся, где дружина ела. Щебетали птицы, сидевшие на крышах окружавших их бревенчатых строений. Дружинники уже, видно, упражнялись, пока проспал Добрыня. Но тому такая вольность дозволительна была. Его вообще после событий, свершившихся в Косториане, сильно-то не трогали. Никто и ничего ему не говорил. К столу прошёл Добрыня к ним и, всех поприветствовав, сел с воинами напротив старика с чубом на боку.
– Гляжу, ты в благости, мил друг. – отметил один ратник, пожав руку Добрыне.
– А то, Борислав! К Перуну скоро двинусь.
Дружинник усмехнулся. Воин с седым чубом сморщился, будто от боли, и, переглянувшись с другим сидевшим рядом, молвил:
– Сколь раз говорить тебе? Забудь о том. Не отдаст тебе князь сестру свою.
– Он обет дал мне. – Добрыня бросил, сдвинув брови. – Обещал, что, коль не буду я в низах болтаться, – не забудет. И к этому-то сроку ждать обещал меня у ворот Перуна. Я спас от краха Сварог. Принёс в войне победу, чуть не ценой жизни своей! Я боле говорить об этом не желаю. Не хочешь, Воислав? Не езжай со мной.
– Как же не поеду, когда мне князь тебя вручил?
– Ну, так иди и собирайся. Завтра ж выступаем.
Добрыня с места встал и ушёл куда-то, так и не поев. Усмехнулся Борислав:
– Жаль, я поехать не могу, дабы на это поглядеть.
Наблюдавшие за ними ратники негромко рассмеялись.
– Сколи б я не бился, – Воислав качнул главой. – Видать, самому нужно будет расшибиться.
– Выпьем за Добрыньку. – Один из дружины поднял кружку. – И за сватовство его.
Воины уже громче рассмеялись. Воислав хмуро вздохнул, поднялся и ушёл.