– Ты чего сидишь?
– Сижу.
– Сережа, что с лицом? – вдруг перепугалась Аня. – Это эти уроды?
– Нет, – улыбнулся Серега и повернул голову в ее сторону. – Меня на самом деле собака укусила, и я упал. Не парься! Я не сейчас… Потом в другой раз все расскажу.
– Я сейчас переоденусь и приду к тебе, – выпалила она, отходя в сторону. – Все расскажешь, хорошо?
В коридоре горел свет. Аня только начала разуваться, как вышла мать и что было силы ударила кулаком по лицу.
– Где, сука, мои сережки?
– Вот твои сережки! – вдруг выкрикнула Аня и не менее сильно ударила в ответ. В эту секунду маленькая и слабая Аня прекратила свое существование. Он ударила мать еще несколько раз по лицу. Та, пытаясь отступить спиной, не устояла и рухнула на пятую точку. Это был тот самый щелчок и тумблер. Аня впервые в жизни противопоставила себя обстоятельствам. Это было совсем неудивительно, скорее, закономерно. Она впервые в жизни дала бой человеку, которого боялась сильнее всего на земле. Анины ноздри раздувались от злости, руки трясло, легким перестало хватать воздуха, и она с жадностью хватала его ртом. Глядела на свою мать или на своего врага и ей не хотелось прекращать этот бой, но, став сильнее этой суки, Аня следом победила еще и себя. Удары по лицу ее мучительницы прекратились. – Я не знаю где твои сережки. Кто-то из твоих дебилов хахалей украл! – вдруг еле остановила себя Аня.
– Ты… – растерянно начала мать. – Ты что себе позволяешь?
– Это что ты себе позволяешь? Я дочь тебе или кто? Да, ты же меня уже задёргала, сука. Я тебя презираю.
Мать поднялась на ноги, взяла табуретку и выставила ее перед собой в попытках защититься:
– Аня, я предупреждаю. Если хоть шаг в мою сторону, то я ударю стулом.
– Если ты меня ударишь стулом или хоть раз мне хотя бы позвонишь, или даже просто смс напишешь, то я перережу тебе глотку во сне. – Аня вышла в подъезд. Задумалась на секунду и обернулась на мать. – Ключи я себе оставлю, так что бойся меня, сука.
Аня подошла к беседке, скинула с себя сумку и села рядом с Серегой.
– У тебя кровь, – заметил Серега. – Губа разбита.
– На меня тоже собака напала, – Аня принялась снимать пирсинг из ушей, бровей и носа. Серега просто молча смотрел на несвойственное ей поведение. Анина ладонь заполнялась металлическими аксессуарами и, когда на лице и ушах от них остались лишь дырки, она высыпала все в мусорную урну.