Катя спрыгивает со стола и мигом выбегает из подсобки, оставляя меня одну. Слышу: что-то бормочет охраннику, а затем тишина.
Оглядываюсь, пытаюсь зацепиться взором хоть за что-нибудь, что поможет мне сбежать. Но здесь нет ничего, кроме стула, на котором сижу, и стола с двумя бутылками воды на нём. Словно за соломинку мозг ухватывается за эти чёртовы бутылки. Вскакиваю и нахожу за ними телефон – Катин мобильный, который она оставила для меня.
Пальцы трясутся, едва попадая по нужным цифрам. Гудки. Долгие и тягучие. Понимаю, что он спасёт. Не отвернётся! Не бросит! Лишь бы ответил… Но отец не спешит подходить к телефону. Набираю снова и снова, пока не слышу голос Снежаны:
– Добрый вечер. Пётр Константинович сейчас занят, не могли бы вы…
– Снежана, – стараясь не шуметь, дабы Петенька за стеной ничего не услышал, срывающимся голосом перебиваю мачеху. – Пожалуйста, позови отца. Я в беде. В большой беде! Мне нужна помощь, прошу тебя…
– Там, где начинаются твои беды, страдает, как правило, мой сын.
– Твой сын – гадёныш! – не сдерживаюсь, представляя, что сейчас происходит с Полинкой. – Его не закрытая школа, а колония ждёт! Можешь мне поверить!
– О, даже так? – елейным голоском пищит Стервелла. – Тогда тем более решай свои проблемы сама!
Нужно ли говорить, что следом раздались короткие гудки, а телефон отца впредь был мне недоступен.
Доведённая до отчаяния, напуганная и преданная самыми близкими людьми, я по памяти набираю заученный наизусть номер Амирова, чтобы молить о помощи совершенно чужого мне человека…
Лерой.
Встреча с Горским летит к чертям. Прыгаю за руль своего авто, наплевав на то, что одет не по дресс-коду. Ну и ладно, сейчас это волнует меньше всего.
Педаль газа в пол – скорость на пределе. До города минут двадцать, но, кажется, они тянутся целую вечность. А на счету каждая секунда…
Стоит только представить, что девчонка там совершенно одна, что любой может обидеть, как крыша начинает ехать с новой силой. Сжимаю крепче руль, представляя, как буду ломать грязные руки придурков, посмевших её обидеть.
Куда только смотрел этот её «папочка», отпуская девушку – совсем ещё юную и невинную – в подобного рода заведение?! Ладно, она… Наивная, глупая, желающая доказать всем и каждому, что стала большой и самостоятельной. Но он-то о чём думал, идиот!