Ужасно было слушать стук собственного сердца и тишину. Наверное, я выглядела, как кобра, приползшая туда, где ей не рады. Но даже кобре в момент отчаяния нужно тепло.
Секунда, две, три. Лишь бы не выперли наружу, я не смогу, я там не выживу.
Я лежала, накрыв голову руками, долго, очень долго, а после услышала, как выровнялось мужское дыхание. В чужой палатке стало мирно: Сидд, вероятно, не слишком сильно потревоженный моим присутствием, засыпал.
Я же, ощущая себя плешивой хромой кошкой, забившейся под чужую крышу, отогревалась. Здесь не терзал холод, сюда почти не проникал «шепот», здесь успокоилась ладонь. Наверное, Инквизитор поставил на свои вещи щит от морока – Топь его места не касалась.
Пусть в ногах, пусть на самом уголке чужого коврика – я не роптала. Без подушки, без одеяла. Лишь бы не наружу, лишь бы хоть несколько часов отдыха.
Сидд
Комната во сне была залита дневным светом, слишком ярким, отчего предметы и лица казались размытыми. Они пили чай – Лира, Тимми и Сидд, явившийся после полудня. На брате отглаженная рубашка, Лира завила длинные волосы. Впервые на его памяти. Завила какой-то плойкой, и слишком частые и мелкие кудри-волны делали ее естественную красоту странно искусственной, журнальной. На покрытом белой скатертью столе фарфоровый сервиз, пахучий чай, яблочный пирог.
– Ну как? – раздался звонкий девичий голос.
– Что «как»? – не понял Аркейн: он обдумывал то, что надлежало обсудить с братом.
– Как тебе пирог?
– Нормальный.
Если честно, он не распробовал вкус, не запомнил его.
В светлых глазах Лиры мелькнула обида – тень детской досады, которая не длится долго, и еще отголосок взрослой печали.
– Ну ты и дурак, – покачал головой Тимми, когда стройная девчонка в сарафане в горошек ушла на кухню.
– Я… не сказал ничего… такого. – Сидд не понимал, почему должен оправдываться.
– Вот именно. А она с утра его пекла, рецепт из журнала вырезала, за продуктами бегала… Первая попытка вышла неудачной, тот… «яблочный десерт» она выбросила в мусорку. А этим гордилась.
– Ладно, я схожу… скажу ей, что тесто сладкое, яблоки пропеченные.
Он не умел хвалить еду, вообще не придавал ей тогда значения.
Сидд поднялся, собрался толкнуть запертую кухонную дверь, за которой, как ему казалось, слышатся рыдания.
– Ты что, правда забыл?