Кити нахмурилась. Сантьяго определенно пытался уйти от ответа.
– Хочешь сказать, у тебя нет дома даже в Испании?
– Ты думаешь, я испанец?
Сердце Кити затрепетало. Не могла же она признаться, что в этой белой шелковой рубашке, так контрастирующей с темными волосами, блестевшими в лунном свете, он был похож на пирата из приключенческих романов.
– Нет. Я аргентинец. Я родился в Буэнос-Айресе, почти тридцать пять лет назад.
Кити помешала коктейль стеклянной соломинкой и сделала еще глоток.
– Ты когда-нибудь возвращаешься туда?
– Нет, никогда, – ответил он, скривив чувственные губы с презрением. – По крайней мере, в течение многих лет у меня не было ни малейшего желания вернуться. Но знаешь, в чем дело, Кити?
Она напряглась: Сантьяго произнес ее имя очень ласковым, нежным тоном.
– В чем? – спросила она с волнением и тревогой, затаив дыхание и гадая при этом, не слишком ли ему скучно? Неужели он прямо сейчас сошлется на важные дела и прервет их общение? Тогда ей придется вернуться в ненавистную атмосферу виллы…
– Я мог бы отвечать всю ночь на твои вопросы. Но, признаюсь честно, у меня нет подходящего настроения, – признался Сантьяго. – Последние недели я провел в постоянной работе. Сегодня первый вечер, когда хотелось бы по-настоящему расслабиться. Послушай, тебе наверняка говорят, какие красивые у тебя волосы?
Кити вдруг замялась. Никто и никогда не говорил ей ничего подобного, особенно в такой мягкой форме и с ласкающим слух бархатным акцентом.
– В школе я ненавидела свой цвет волос.
– Почему?
– Потому что я сразу выделялась из толпы. И еще у меня было множество прозвищ, совсем не лестных.
– Значит, твои одноклассники абсолютно лишены воображения и истинного чувства прекрасного. Потому что твои волосы – это огонь, яркое пламя, освещающее самую темную ночь.
Кити вздохнула, но Сантьяго словно не заметил этого.
– Ты серьезно?
– Серьезней не бывает. А знаешь, что я хочу сделать прямо сейчас?
Самое странное, Кити примерно представляла, чего он хочет. Несмотря на то, что ее опыт общения с противоположным полом фактически равнялся нулю. Сантьяго желал ее – и не только потому, что вдруг обратился к нежным эпитетам, ласкающим ее слух. Лунный свет не скрывал блеск неприкрытого желания в его глазах. Она заметила, как он напряжен. И самое главное, их желания совпадали.