Тамара что-то шепнула на ухо одному из них, – и охота за Антоном началась. Сначала мужик пристально, с наглецой, рассмотрел Антона с ног до головы, но медлить было нельзя, – Антон тащил уже последний мешок с мусором. Рядом, противно повизгивая, паслась свора геен, готовая по первому знаку наброситься на Антона.
Антону было страшно, действительно страшно, хоть он старался не подавать виду. Он чувствовал, как по его покрытой испариной спине потекли капельки пота; нужно было срочно придумать, как безболезненно выйти из сложившейся ситуации. В силу своих увечий Антон никогда не дрался, разве что иногда гонял залетную шпану, которая обзывала детдомовских сквозь забор. Но это были по большей части мальчишки, боявшиеся его внешнего вида, нежели его самого, а тут – целая стая диких мужиков. Антон не был уверен, что они полностью трезвы и ничем не накачены, – а в таком состоянии человек превращается в животное, он почти не чувствует боли, и одолеть его невозможно.
Антон очень хорошо знал, что такое боль от побоев, помнил об этом с детства… Его слабые места были на виду: если его начнут бить в поврежденный глаз или по больной руке, – Антон сдастся, не выдержит. Он сам, даже легонько, избегал прикасаться к своему глазу, боясь причинить себе боль. Место это было чувствительным психологически, хотя ткани давно омертвели. А в руке кости вообще были хрупки, как хрусталь.
Тем временем сзади к нему подошли, чья-то нога пнула мешок с мусором, который Антон только что опустил на землю, – и тот повалился на бок. Бежать было бессмысленно – догонят, и будет еще хуже, так как почуют его страх и поймут, что завладели ситуацией. А эту ситуацию нужно было не отдавать, держать, хоть зубами. Антон тяжело задышал, обреченно поискал глазами, потом резко обернулся и оказался лицом к лицу с главарем.
– Только сильно не бей его, Алик! – услышал Антон голос Тамары, которой по сути было наплевать, насколько крепко ее дружок отметелит Антона. Она просто хотела показать, кто здесь отдает приказания.
– Мне тут моя телочка напела, что ты кое-что неприятное ей сделал! – прошипел Алик. У него не хватало переднего зуба, и говорил он, шепелявя. Антон чуть не улыбнулся ему в лицо, – так иногда бывает, когда нервы натянуты до предела, человека вдруг странным образом отпускает, и он становится дерзким и хамоватым перед лицом самой страшной опасности. Антон хотел было сказать: «А пусть твоя телочка задом передо мною не крутит!» – но снова удержался, потому что тогда пострадала бы Тамара. Он пожалел ее.