Пролетают где-то сбоку
Мысли Канта, фразы Ницше,
Понимаю: одиноко
Тем сейчас, кого я слышу…
Вижу улицы изгибы,
Лабиринты глупых страхов,
Где мы все молчим, как рыбы,
Где мотив наш одинаков.
Вновь прилив горящих красок
Затопил окрестный мир,
И цветы из детских сказок
Тянут руки вдаль и вширь.
Развернулся новый ракурс,
Открывая мне секрет,
Что богат гипоталамус
Миллионами планет.
Нити дыма шьют гримасы,
Нарастают голоса,
И слагаются в рассказы
Травы, птицы, небеса…
Кто картины данной автор,
Зодчий радуги литой,
Гений свёрстанных метафор
С тучкой, воздухом, водой?
Я ответ не знаю, друже,
Просто верю, что найдёт
Близких родственные души
Нот и строчек переплёт.
Строки греют сине-белым,
Даже в те деньки, когда
Взять охота парабеллум,
Став пробелом навсегда.
В залоге у бесстрашной красоты
Цветут черты весеннего запала,
И я осознаю, что в душу ты
Мою до самой вечности запала.
Ложится ночь на рваное крыло,
А в голове моей танцуют стансы.
Горит зори бессмертник. Пробрало
Меня до содержимого нюанса:
Ты соткана, возможно даже мной
Из линий тэта, йота или мета
В тугое идеала волокно,
В пучок зори, в теорию ответа.
Пишу о поле и о васильке,
И что-нибудь о Родине и долге,
Плывущее, как парус вдалеке,
На Каменке, на Яузе, на Волге…
По-новому заныриваю вглубь
Графемно-цветовой синестезии
И чувствую, как ягодками губ
Касается меня душа России.
Так льются и вливаются в нутро
Поэта тишина, цветы и небо
И слепленный из облака хитро
Прообраз древнегреческого Феба.
Так жизнь переливается едва
Из полного отчаянья в улыбку,
И чистые рождаются слова
Под плачущую скрипку…
***
Прошу, мужайтесь, Родины сыны,
Мы умираем даже без войны,
Несём свои кресты и горбим спины,
Всегда на шаг от пламени пучины.
Я помню дно. Там тоже были вы
В сокровище молчания правы
И в том, что, покидая склепы, клетки,
Ранетки алых зорь срывали с ветки.
***
Прогуляюсь по узкоколейке
И судьбе прошепчу: «Ну и пусть…»
Или память отдам за копейки
Я тебе, одинокая грусть.
Я сойду на заросшую стёжку,
Да поближе к забвенью – впритык,
Вычитать из души понемножку
Всё, к чему безнадёжно привык.
Говори или пой, пустомеля,
До последних – загробных сутём,
До зарницы над золотом хмеля
Там, где дышит легко чернозём.
***
Путём экспериментов или проб
Я водружаю опыт на страницы,
Покинув коммунально-шумный гроб,
Лечу душой туда, где лес и птицы.