– О боже… – не выдерживаю я.
– Да-да, что-то вроде этого, – скрипит Канцлер.
– Неужели вы… Неужели она вас…
Я пытаюсь подобрать деликатные выражения.
– В некотором роде, – отвечает Промилле. – Однако только в некотором. Видите ли, дражайшая Ольга Жоржевна не изменяла супругу.
Я вздыхаю с облегчением, но ненадолго.
– В классическом смысле не изменяла, – продолжает мой клиент. – Иными словами, в ней бывал только член мужа. Это не мешало директрисе практиковать с талантливыми учениками фистинг и кунилингус. Каковым она и научила юного Промилле. Мы великолепно делаем куни, не сомневайтесь.
– Какой кошмар… – говорю я. – Неужели вы не хотите обратиться в правоохранительные органы?
– Вы это серьезно? – спрашивает Промилле. – Минуло пятнадцать лет. Ольга Жоржевна, не ровен час, померла, ее могли зализать до смерти. И что бы мы сказали? На что бы пожаловались? Милейшая Ольга Жоржевна даже не изнасиловала Канцлера. Мы полагаем, Канцлер был в состоянии отказаться.
– Но в шестнадцать лет ребенок – несовершеннолетний! – восклицаю я.
– Логично, совершеннолетний-то не ребенок. Понимаете, шестнадцать – это как раз возраст согласия. По крайней мере, в России. И потом, Канцлеру было чертовски любопытно. Он, еще девственник, получил возможность раздевать и ласкать женщину. А со временем Ольга Жоржевна так прониклась к нему, что делала минет.
– Описываемый вами случай не единичный?
– Ладно вам, Канцлеру было не особо противно. А уж если Ольга Жоржевна мылась хотя бы накануне, то в чём-то и приятно. Однажды у Канцлера и директрисы был четырехчасовой сексуальный марафон. Точнее, ограниченно сексуальный. Язык Промилле едва не отвалился. Бедолага пару дней им еле ворочал.
Я содрогаюсь.
– Мы пошутили, – говорит мой клиент и смеется.
Сквозь растерянность я отмечаю, что впервые наблюдаю его в таком веселом расположении духа. Смех у Промилле заливистый, почти детский. Видно, что он в восторге от собственного остроумия.
– Канцлер не имел половых сношений в экстернате, – продолжает мой клиент. – Это шутка, хотя директриса была ничего так. Она напоминала Канцлеру его первую любовь из числа взрослых женщин. Платоническую любовь. Когда-нибудь мы расскажем вам о ней.
– Так ваша история об экстернате… – начинаю я.
– Канцлер поступил туда, – перебивает Промилле. – Тетушка уговорила директрису, обошлось без кунилингуса. Да и мамаша тогда поехала в школу с Канцлером.