– Это бесполезно, – пробормотал он себе под нос.
Он сел и взял с комода стакан с уже остывшим кофе. Посуды здесь было маловато, поэтому пить приходилось из стакана, используя подстаканник – серебряный и весьма винтажный, по словам Гаврохи. Было не очень вкусно, но интересно. Отхлебнув немного, Стасик обратил своё внимание на старинный фотоаппарат. Они с Гаврохой так и оставили его полусобранным, торчащим из коробки. Он смотрел теперь на Стасика своим пустым слепым объективом, и Стасик вдруг особенно остро почувствовал его болезненную ущербность. В фотоаппарате недоставало всего одной тоненькой дощечки, но без неё он был обычной коробкой с линзой и кожухом-гармошкой. Нелепая, в общем-то, конструкция.
Минуты бежали: откуда-то из Гаврохиных завалов тикали часы, как-то странно, через раз, разделяя время на неравные кусочки – секунда, две, минута. Под это тиканье Стасик вглядывался в черноту объектива, и с каждым следующим щелчком он будто проваливался туда всё глубже и глубже.
Когда Стасик полностью погрузился в темноту, тиканье часов вдруг стало нормальным. Где-то по ту сторону деревянной коробки родился неясный образ: синяя стена. К стене прислонена гитара, рядом вешалка для одежды, край письменного стола. Женское плечо. Стасик знал лицо, которое ему принадлежит. Он стал напряжённо вглядываться и поймал уже начало движения: девушка собиралась обернуться. Стасик вот-вот ожидал увидеть ту девочку из парка.
Телефон зазвонил неожиданно и необычайно громко. Стасик дёрнулся и упал с диванчика, прямо в лужу пролитого ночью кофе. Звонил неизвестный номер, на часах было семь утра.
Глубоко внутри Стасик чувствовал волнение и предвкушал что-то невероятное – куда Гавроха поведёт его сегодня? Он уже мысленно готовился вскрывать замки и преодолевать немыслимые преграды, перелезать через ограждения, бежать от собак или пробираться по заброшенным домам. Гавроха мог затащить его куда угодно. И самое страшное в этом было то, что Стасик сам был не прочь следовать за ним.
В этот раз Гавроха взял его с собой в долгое путешествие. Центральная часть города осталась позади, началась полоса спального района.
– Блошиный рынок?
– Смотри, какая роскошь. – Гавроха развёл руками в стороны, представляя вниманию Стасика всё разнообразие местного развала. – Лучше, конечно, приходить к открытию, но летом тут больше народу, может, найдём что-нибудь подходящее.