Эпоха любви - страница 11

Шрифт
Интервал


Всегда – сердешным другом.


Они умели полюбить,

Смешавши грустъ и похоть, —

Порою преданными быть,

Порой, – предать со вздохом.


В уме тасую лица их

Ньюйоркскими ночами.

Они мне снятся птицами

С горячими крылами, —


И в стороне от толстых плеч

Супруги, мирно спящей,

Во сне мечтаю снова лечь

Меж бедер их лядащих.


5. 7. 1989

Отец: Десятая годовщина

                                                                                 1978 – 1989
В лунных оспинах, в солнечных алых рубцах
Блудный сын возвратился на могилу отца.
Из дорожной сумы хлеб изгнания он достает,
Соль отчаянья, памяти тающий лед.
На могильной плите, распластавшись,
                                                          как уж пред совой,
Я молю о прощеньи, прощаю, прощаюсь с тобой.

7. 22. 1989

Куры

Наш путь пересекает хутор на

Краю оврага, где гремит камнями

Невидимый ручей, и мостик уже,

Чем бедра моей спутницы.

За ним

Семнадцать миль большой степи, и нам

До ночи не добраться до гостиниц.


Хозяин предложил ночлег в амбаре,

На свежескошенной соломе:


«Лишь дождитесь

Захода солнца, чтобы наши куры

Зашли в сарай и заняли насест…»


Так мы и сделали, и подражая круглым

Степенным белым курам, аккуратно,

Стараясь не размахивать руками,

Зашли в строение и тихо сели в сено…


Клокочущий недоуменьем, белый

Петух зашел последним, и с порога

Взлетел на верхнюю неструганную жердь.


Как хорошо, усталым после марша,

Вдыхая запах мяты и полыни,

Сквозь дыры в древней крыше наблюдать,


Как на темнеющей опушке между туч

Похожая на курицу, луна

Несется звездами и на насест взлетает…


1992

Поездка в Кенингсберг

С высоты верхней стены с бойницами, —
Как ее название у настоящей крепости? Бэтлмент? —
Виден довольно глубокий,
Oбложенный гранитным булыжником
                                                        полукольцевой овраг, —
Настоящий средневековый крепостной ров,
                           когда-то заполненный черной водою…
Теперь, безнадежно старый и пустой,
Зияющий донными дырами, он походил
На слепок гигантского челюстного протеза, —
Сооруженного в воспомоществование титану, —
Из тех, с кликухою «Гекатонхейры», сторуких бестий,
Кому, помогая отцу уничтожить их,
Выбил стрелами зубы бессмертный сын Зевса Геракл. Урра!
Из всей поездки на поезде в Калининград,
Я запомнил только мою попутчицу, звать Машей,
И эту страшную старую крепость.